- Так может подброшу я тебе килограммов триста?
Почему-то вопрос этот так понравился и без того откровенно резвившемуся Штадту, что он залился по-детски счастливым смехом. Смеялся долго, а отсмеявшись наконец, снял свои очки и сказал Боброву, вытирая слезу: "Ладно, Борисыч, - пришлю машину к тебе и человечка. После развода. Старшину твоего обижать не будем, оставим ему немножко. А ты дашь команду сгрузить семьсот килограммов кирпичика. Вот так решим."
Так и решили. И ведь сошло все спокойно, что удивительно. Упустили этот сюжет очаковские стукачи. Не доложили командиру. Прошляпили.
Им невероятно везло, Байкалову и Царенко, в начале сержантской карьеры.
Причина этому, если она существует, должна быть скрыта в моем прошлом, в тех отпечатках с него, что называют воспоминаниями. Я храню их - тусклые оттиски и здесь, быть может, основная моя ошибка. Они - наибольшая часть того груза, что принес я с собой. Они затрудняют мой путь, потому что направление его неверно, но они же требуют от меня движения, потому что сложно было выбрать место худшее, чем то, где я сейчас.
Но если вдруг составится мнение, что прошлое мое противно мне, что рад я буду случаю избавиться от него или о нем забыть, то мнение такое безусловно ошибочно. Только прошлое, и одно оно, составляет смысл моего будущего. Только воспоминания в силах защитить от меня мое настоящее. Или меня от него.
Начальники караулов ушли вместе с дежурным по части, но в узком коридоре гауптвахты еще долго перекатывались голоса заступающей смены. Тут Антон знал всех. Взвод хоть и мухинский, но рота своя. Бучинского менял земляк-курянин по фамилии Валов. Они перекинулись парой слов, и хоть Антон не слышал разговора, но почувствовал, что речь идет о нем, уж больно выразительными были замеченные им взгляды.
- Что обсуждаете, пожарники? - спросил их негромко.
Те заулыбались и подошли к двери камеры.
- Слух прошел, товарищ сержант, - напирая на "о", сказал Валов.
- Что слыхать?
- Завтра вас везут к прокурору.
- К прокуро-ору, - зачем-то передразнил его Антон и почувствовал как противно стынет желудок. - Точно знаешь? Кто сказал?
- Ступак.
Димка Ступак служил секретуткой при Луженкове. Днем он готовил Семену Петровичу бумажки, а ночевать приходил в часть. Был Ступак треплом редкой силы, и верить ему следовало не чаще, чем раз из десяти.
- Ладно, пожарники, посмотрим на прокурора. Небось не поезда тушить, а?
Бучинский с Валовым довольно засмеялись. Им льстило, что сержант запомнил эпизод, в котором и они успели поучаствовать.
