И это правда была очень хорошая осень. Я тут в больнице постоянно ее вспоминаю. Не проходит дня, не проходит часа, чтобы я не вспоминала. Мы ездили в парк за город и целовались там. Мы держались за руки под партой, хотя мне кажется, что преподаватели знали об этом. Я смеялась со всех его шуток, даже не смешных (конечно, иногда было и такое). Он был такой смелый при всех, а когда мы оставались вдвоем, почти всегда молчал. Мне нужно было ближе к нему подойти или сесть, тогда он становился смелее и обнимал меня или целовал. Он редко говорил мне что-то хорошее. Например, что я хорошо выгляжу или я ему нравлюсь. Ну и ладно. Мне это и не надо было. Кому нужны эти слова? Я же знала, что нравлюсь ему. И он мне нравился. И целоваться нам было так приятно. Если бы я только оставалась жива, все могло бы быть еще лучше. Как иногда мало надо для счастья – всего лишь знать, что ты будешь жить. Это так мало и так много одновременно.
А он ни разу за все эти два с половиной года не пришел ко мне. Не позвонил, не написал смс. Мама говорит, что он просто не может найти слов. И что так бывает. И что он испугался. Знал бы он, как страшно мне. Я же не знаю, что там? И спросить не у кого. Вот что потом? Как в том мире? Существует ли там любовь? Или просто – всё? Но не может быть, не может быть так, чтобы просто раз и всё. И нет тебя. Я понимаю, как умирает тело, но я не могу понять, куда деваются мысли и сознания? Они же не могут исчезнуть? Поэтому я пообещала маме, что буду всегда рядом с ней и папой. И к бабуле буду заходить, смотреть, как дед играет в шашки. И к нему тоже, конечно, буду заходить. Несмотря на то, что он так ни разу и не зашел ко мне.
***
У всех всегда все по-разному. Я сразу поняла, что это серьезно. Да, у меня и раньше кружилась голова и была сильная слабость, но когда это случилось, в конце зимы, и мне было семнадцать лет, я все равно сразу поняла, что это не то, что раньше. Врачи подтвердили это не сразу. Им нужно было убедиться. Начались бесконечные анализы. Я совсем не боялась. Не знаю, почему. Мне хотелось быстрее вернуться в универ. Я спешила сдать все анализы. А потом подтвердили диагноз. И мне нужно было учиться дома. А потом я первый раз лежала в больнице. Но первый раз все казалось понарошку. Ангиной или воспалением легких. И я не боялась. И всем друзьям говорила, что скоро вернусь. Подружки писали мне смс, у меня был с собой компьютер. Только волосы жаль. Я не думала, что это случится так быстро. Впрочем, к лысине я привыкла тоже очень быстро. Так странно, как быстро мы ко всему привыкаем – даже к чему-то очень плохому. Очень-очень плохому. Я теперь ни уколов не боюсь, ни трубок, которые цепляют ко мне, к моим венам. Цепляют и цепляют. Хочу домой.
