Руан, Нормандия, февраль 1157 года
Алиенора вернулась в свою комнату из уборной. Ее тошнило третий раз за утро. Желудок крутило так, словно она была в море, а не пережидала на берегу, когда закончится шторм и можно будет сесть на корабль.
Генрих изучал ее плотоядным взглядом:
– Ты нездорова или есть другая причина?
Алиенора, чтобы победить тошноту, прополоскала рот имбирным отваром, приготовленным Марчизой.
– Надеюсь, я снова беременна. – Она с трепетом, надеждой и страхом произнесла слова, не решаясь даже улыбнуться, ибо дело серьезное и нельзя, чтобы Господь заподозрил ее в легкомысленности.
– Прекрасная новость! – Генрих привлек ее к себе. – Тебе следует побольше отдыхать и беречь себя, – заботливо произнес он, кончиком пальца поглаживая ее лоб. – Предоставь все хлопоты придворным. – Он бросил взгляд на ее дам, которые укладывали вещи в дорожные сундуки для поездки в Англию.
– Об этом не беспокойся. – Алиенора подавила раздражение.
Будь его воля, он бы запер супругу в четырех стенах и ее единственными занятиями станут вышивание, забота о детях и время от времени написание ничего не значащих писем Отцам Церкви, просто чтобы поддерживать дипломатические отношения.
Малыш Генрих вперевалочку приковылял к отцу и обхватил его ноги. Генрих взял сына на руки, по пути перекувырнув в воздухе, что вызвало восторженный визг.
– Какой же ты молодец, смелый маленький рыцарь! – похвалил отец. – Будь умницей. Я поеду в Нормандию встречаться с дядей французским королем, а ты останешься с мамой.
Он бросил на Алиенору такой жесткий взгляд, что от чувства вины и беспокойства у нее сжалось сердце, ибо это означало, что муж не простил ей смерть Вилла. Они договорились никогда не упоминать об этом, но к чему слова, если взгляды так красноречивы?
– Папа! – Внебрачный сын Генриха Джеффри вприпрыжку примчался в комнату, держа в одной руке игрушечный меч, а в другой маленький щит, где на красном фоне были изображены два золотых льва.
Генрих весело засмеялся и взъерошил рыжие волосы сына. Алиенора изо всех сил старалась сохранять невозмутимый вид. Каждый раз, когда ее взгляд падал на этого ребенка, ей виделся Вилл, и она знала, что муж чувствует то же самое. Присутствие Джеффри мучило ее, растравляя незаживающую рану, но Генриху приносило радость и утешение, как будто мальчик и правда был воскресшим Виллом. И наверняка особую близость к побочному сыну он испытывал в память о его покойной матери, но об этом Алиенора думать совсем не хотела.
