Слава Богу, Усов не покалечился. Он поднялся, пригнулся и побежал в конец огорода, только успел захлопнуть тяжёлую тесовую дверь, как почувствовал, что земля опять содрогнулась от удара.
— Господи, в дом бы не попали, — взмолился Александр Александрович, — а то придётся в яме жить.
— Ты что-то сказал? — повернулась Фаина Фёдоровна.
— Да, варвары проклятые — фашисты, — выругался Усов и замолчал.
10
Супруги Усовы просидели какое-то время в яме, где её малое пространство слабо освещал белый огарок толстой хозяйственной свечи. Было душно, говорить им не хотелось. Да и о чём говорить? Всё и так было ясно без слов. Наконец, Александру Александровичу почудилось, что наверху наступила тишина, он предложил жене подняться.
Они выбрались из ямы.
Налёт, то убывая, то нарастая, ещё продолжался до самых сумерек. Когда гул затих, кое-кто из жителей всё же вышел на улицу из не разбитых домов поглядеть, что уцелело, может, кому-то нужно было помочь. Пошёл и Усов, хотя Фаина Фёдоровна ругалась, не отпускала его. Александр Александрович увидел, что по центру — от Торговых рядов и до окраин — гуляли пожары.
На Народной улице всё было разрушено, одиноко маячили два дома, остальное — горело. Усов дошёл до угла улиц Володарки и Загородней, и его взгляду предстала огромная глубокая воронка. Он сразу понял, почему его сбила на землю взрывная волна — отсюда она долетела до его дома. Раньше он таких больших воронок не видел — метров сорок в диаметре. Усов подумал, что фашисты применили какие-то тяжелые снаряды. И это было, на самом деле, так — разорвавшаяся авиационная бомба весила 500 килограммов.
— У, варвары! — не сдержался Усов.
Он прошёл чуть подальше и остановился.
У колодца, чудом не разрушенного, была прислонена высокая икона Спасителя. Откуда она взялась? Никто, наверное, не сказал бы. Александр Александрович подошёл ближе. Да, икона стояла большая, храмовая, в окладе из чеканки и фольги. Мерцал в сумерках золотым отливом образ Спасителя. Две старушки молились у иконы и клали поклоны. Усова так поразили их просветлённые исхудавшие лица, что он остановился в молчании.
Одна из старушек заметила Усова, повернулась к нему.
— Видишь, милый, чудо! — кивнула она в сторону иконы. — Мы тоже не ведаем, как она тут объявилась, шли мимо и заметили. Бог нас не оставил, Бог нас любит, слава Богу.
Старушка перекрестилась.
— Да, да, — торопливо произнёс Усов и тоже, вслед за старушкой, неумело перекрестился, оглядываясь по сторонам.
