Марьинские клещи | страница 48

Вячеслав Михайлович не успел договорить фразу.

Распахнулась дверь, в комнату тяжелой усталой походкой вошёл генерал армии Жуков. Он снял фуражку, скинул с плеч утеплённый плащ, поздоровался за руку с каждым членом комиссии ГКО.

Пристально взглянув на Вячеслава Михайловича Молотова, Георгий Константинович сказал:

— Товарищи, я приказом Ставки назначен командующим Западным фронтом. Обстановка, вы знаете, тяжелая. И не только здесь. Моим заместителем будет генерал Конев, он знает обстановку.

Лев Захарович Мехлис поднял руку, хотел что-то возразить Жукову, но он его упредил:

— Вопрос о назначении генерала Конева моим заместителем согласован с Верховным Главнокомандующим.

Мехлис опустил голову.

Чтобы совсем развеять сомнения, Жуков продолжал:

— Товарищ Конев поедет в Торжок. Там ситуация крайне обострилась. Фашисты рвутся к Торжку, им нужен Торжок во что бы то ни стало, они планируют выйти в тыл Волховского и Северо-Западного фронтов, расчленить их.

Генерал помолчал.

— Так что для Ивана Степановича, — добавил он, — есть возможность исправиться. Отправляйтесь в Торжок теперь же!

— Слушаюсь, товарищ командующий, — отчеканил повеселевший Конев.

Выходя из штаба, он вспомнил ночной эпизод в Касне, разговор с часовым, который был из Торжка, и удивился про себя: «Вот как судьба повернула!».

Штабной вездеход катил по безлюдному просёлку, петляя с холма на холм по отрогам Валдайской возвышенности. Иногда где-нибудь на обочине возвышался огромный валун, будто древнее предание, которое люди по извечной привычке спешить забывали прочитать.

О чём поведал бы замшелый гранит, если бы открыл свою тайну? Наверное, много о чём. Наверное, о тех, кто с далёкого Запада шёл захватывать русские земли; и о тех, кто обращал пришельцев в бегство с позором — о защитниках наших доблестных. Бежали иноземцы, оставляя в русских просторах безумную славу, вожделенные мечты о господстве над миром и свои плоть и кости.

Их потомки, если таковые оставались, повзрослев и набрав силу, забывали об участи отцов и через какое-то время устремлялись на Восток подминать под себя русских. Больно уж сладок был для них запретный плод — поработить Россию. И они, как когда-то их родичи, разбивали чугунные лбы о таинственный русских характер.

Так повторялось много-много раз — из века в век.

О том и мог бы поведать невиданных размеров валун, если бы обрёл голос.

Но это не дано ни ему, ни нам.

К обочинам просёлка подступали почерневшие голые перелески, среди которых неожиданно и радостно зеленели остроконечные ели. Чудилось, что в таких местах не мудрено потеряться, сбиться с пути.