— Ну, что скажешь? — доверительно наклонившись, спросил Аимбетов.
— Знаешь ли ты, Ахметка, что будет с тобой, если вдруг не раскроется твой парашют?
Глаза Аимбетова мгновенно сделались большими — даже изменился их цвет: вместо черных стали какими-то темно-золотистыми. Он испуганно ощупал рукой парашют и растерянно оглянулся, будто просил помощи.
— А вот что станется с тобой, милый мой Ахмет, — тем временем сочувственно шептал Алеша. — Полетишь ты птичкой на луг, а попадешь прямёхонько в рай...
— Подготовиться! — послышался спокойный голос инструктора, Кремнев вдруг заметил, как все разведчики, будто по команде, взглянули на него. Под этими взглядами капитан неожиданно почувствовал, что ноги у него отнялись и он не может сдвинуться с места.
«Баба! Слюнтяй! — про себя выругался он и рывком оторвался от лавки. — Ты прыгнешь первым, и только первым!..»
— Вам лучше последним, — будто разгадав намерение капитана, сказал инструктор и, наклонившись к его уху, тихо добавил: — Первый прыжок, и люди могут меня не послушаться. Понимаете? Заминочка получится.
Кремнев искоса взглянул на инструктора, хотел ему возразить, но передумал и стал с ним рядом.
Накренившись на левое крыло, самолет легко пошел на первый круг. Инструктор посмотрел на часы, кивнул капитану головой: пора.
— Ну, хлопцы, кто первый? — как можно веселей, крикнул Кремнев.
Все переглянулись и... остались стоять неподвижно.
— Товарищи, товарищи, быстрей! — забеспокоился инструктор.
— Эх, лететь в пропасть, так вниз головой, — неожиданно воскликнул Шаповалов и, сложив над головой руки, прыгнул за борт самолета, прыгнул так просто и легко, как, наверно, когда-то прыгал с крутого берега в бурное течение родного Енисея.
Какое-то мгновение все стояли, оцепеневшие, потом кто-то радостно крикнул:
— Раскрылся? Раскрылся?
Разведчики припали к окнам.
Сбоку и ниже самолета, в чистом, как родниковая вода, воздухе спокойно и величаво плыл ослепительно белый зонт парашюта. А под ним, словно маятник, раскачивался маленький Михаил Шаповалов и, как показалось всем, призывно махал рукой...
На шестом повороте за борт самолета выбросился капитан Кремнев.
Качаясь на прочных стропах парашюта, он взволнованно глядел на широкий приволжский луг. Там, далеко внизу, на еще зеленоватой траве, отчетливо виднелись одиннадцать белых пятен. Скупое осеннее солнце освещало луг, и эти пятна казались ему белыми цветами, что неожиданно расцвели на крутых берегах великой русской реки. И тот отвратительный цепкий страх, который еще минуту назад леденил ему сердце, исчез. И — Кремнев теперь в это твердо верил — больше никогда не вернется. Даже тогда, когда настанет время ступить за борт самолета, чтобы очутиться уже где-то далеко-далеко от этих мест...
