Старенький, потрепанный в боях самолет так долго бежал по широкому полю, что в голове у Кремнева возникла смешная мысль: не собирается ли этот двухкрылый тарантас скакать на своих резиновых колесах до самого Лосиного острова, туда, где спецгруппа проводила теперь занятия по особой программе? Но, сделав, как видно, последнее усилие, самолет вдруг оторвался от земли, закачался с крыла на крыло и, видимо, обрадовавшись, что снова увидит небо, начал набирать высоту. И когда Кремнев, прервав свои мысли, посмотрел в окошко, то ощутил в сердце неприятный холодок. Земля, по которой он легко ходил двадцать восемь лет и которую он привык всегда ощущать под ногами, была теперь далеко-далеко внизу, — так далеко, что домики села, над которым они летели, казались ему обыкновенными спичечными коробками.
«Ч-черт возьми! И с такой высоты надо...»
Кремнев передернул плечами, отвернулся от окна. По его спине, от пояса к шее, медленно ползли холодные мурашки, а сердце билось короткими неровными толчками, — билось так сильно и громко, что капитану показалось, что эти толчки слышат все. Он беспокойно задвигался, словно хотел поудобней устроиться на узенькой жесткой скамейке, украдкой взглянул на разведчиков.
Десять человек стояли и сидели молча, и в глазах у каждого — тревога, напряженное ожидание и плохо скрываемый страх. Только один человек — пожилой старшина, с солидным брюшком, чувствовал себя в самолете так, будто у него под ногами пол собственной квартиры. Он спокойно листал какой-то толстый замусоленный журнал да изредка бросал на притихших разведчиков насмешливые взгляды.
Это был инструктор парашютного спорта. Два дня он знакомил разведчиков с устройством парашюта, терпеливо объяснял каждому, какая это отличная вещь — белый шелковый зонт. Теперь он вез их куда-то за Волгу, чтобы доказать им это на практике.
...Первый прыжок с парашютом!.. С такой высоты!..
Кремнев снова зябко передернул плечами. Неприятное, отвратительное ощущение страха нарастало. И откуда оно взялось? Через какую щель проникло в закаленное сердце опытного разведчика? Если бы еще вчера, еще полчаса назад, там, на земле, кто-нибудь сказал, что он, капитан Кремнев, будет дрожать от страха, принял бы эти слова за глубокое оскорбление. А вот теперь, в небе, в кабине самолета...
— Эй, Ахмет, ты спишь? — неожиданно нарушил мысли Кремнева голос Алеши Крючка.
— Нет, — неохотно отозвался Аимбетов.
— Подвинься ближе, что-то скажу.
