Альма и Харальд снова осмотрели его раны. На плече рана подсохла, бинт тоже присох. Альма не стала его отрывать. На ноге рана еще гноилась. На ней сменили повязку, приложили лист алоэ. Когда осматривали эти раны, юноша лежал спокойно, но как только дошли до головы, он застонал, тяжело и часто задышал. Как ни старалась Альма осторожно оторвать повязку от раны, он потерял сознание. Альма испуганно охнула.
— Ничего, ничего, — успокоил ее Харальд. — Дай нашатырного спирта.
Альма поднесла флакончик с нашатырем. Русский очнулся. Из раны текла кровь. Альма пропитала риванолом бинт и наложила на рану.
— Покорми его горяченьким, — сказал Харальд. — И пусть уснет.
Альма дала выпить русскому целую кружку бульона. Принесла немножко мягкой распаренной рыбы. Он все съел. И Альма радовалась этому, ее охватило материнское чувство к беспомощному сейчас и такому беззащитному юноше. Она готова была сделать для него все, лишь бы он почувствовал себя лучше, лишь бы страдания отпустили его.
После еды он уснул сразу и надолго.
Альма едва успела бросить в камин окровавленный бинт, как в дом вошел Людвигсен. Отец и дочь замерли.
— Как здоровье, дядя Харальд? — приветливо спросил Людвигсен.
— Спасибо, — выдавил Харальд и не узнал своего голоса.
Людвигсен, поглядывая на Альму, улыбнулся беззаботно и дружески. Сел на стул, достал портсигар, щелкнул им и предложил Харальду сигарету.
— Закурим, отец.
— Я трубку. — Вздрагивающими пальцами Харальд начал старательно набивать маленькую глиняную трубочку.
Людвигсен размял сигарету и направился к камину. Окровавленный бинт еще не горел, а только чуть-чуть курился сизым дымком.
Недобрая тишина придавила дом.
Харальд похолодел. Рука его сама потянулась к ножу на столе. Людвигсен какое-то мгновение обостренно глядел на бинт и тотчас же перевел взгляд на Альму, стоящую у камина. Альма, не владея бескровными вздрагивающими губами, жалко улыбалась.
— Руку себе порезала.
Она показала Людвигсену действительно порезанную руку, из ладони текла кровь.
— Такая досада. — Альма посмотрела Людвигсену прямо в глаза. — Чистила рыбу, и нож сорвался.
Никакой рыбы она не чистила, когда и чем она успела порезать руку, Харальд не понимал, понял одно: спасены. Он выронил нож на стол и вздрогнул от его стука.
Альма достала из шкафчика йод и бинт. Помазала руку йодом, начала перебинтовывать, кокетливо улыбнулась Людвигсену:
— Помог бы.
Людвигсен с готовностью помог ей перевязать руку, а сам все глядел недоумевающим и в то же время нащупывающим взглядом на побледневшее и твердое лицо Альмы.
