Если иметь в виду только «деятельность ради деятельности» духа, то предназначение самого духа и всего производного от него, в том числе и сознания человека и свободы, остается непонятным, точнее, бессмысленным.
Поэтому ряд тонких замечаний Фихте во многих случаях приобретают обратный смысл.
Отсутствие материального мира в полном смысле этого слова означает отсутствие опоры для духа, если допустить его существование, производящего самого себя в разных ипостасях, что больше похоже на бессмысленную игру. Зачем нужно обновление человечества, нужна свобода, создание «новой земли и новых небес», если все это проекция духа, у которого уже все имеется и который, возможно, чтобы не скучать, ведет деятельность ради деятельности.
Сознание человека отнюдь не стремится, как полагает Фихте, одухотворить, интеллектуализировать противостоящее ему «не Я» – поднять его на высшую ступень сознания, подчинить его закону разума. Сознание как внешнее выражение вполне материальной души в человеке действительно стремится изменить мир через человека, но не в сторону одухотворения мира, а, напротив, использовать наличное для собственного развития. На мир, кроме человека, сознание не распространено, то есть одухотворен только на время его жизни человек, который используется лишь как средство для продвижения бессмертной души в суровых, противоречивых условиях наличного бытия, ограничивающих, противодействующих стремлениям сознания. Конечность человеческой жизни и бессмертность души это подтверждают. Неудовлетворенность сознания – не чувство принуждения со стороны «не Я», то есть природы, бытия, как утверждает Фихте, наоборот, неудовлетворенность сознания, точнее, души есть основа ее свободы. Эта неудовлетворенность является осознанием первоначальной душой, проходящей в начале своего пути наш «грубый» мир, собственного несовершенства, которое надо преодолеть. «Не Я», или окружающая среда выступают тут как необходимое звено в цепи развития души в разных мирах. Не будь низших для души миров, не было бы у нее пространства для проявления и постижения себя, не возникали бы цели и стремления к ним, не появлялось бы новое, не было бы развития души. Никто и ничто не может принудить душу к чему-либо. Она всегда свободна именно потому, что всегда не удовлетворена собой и стремится стать лучше, разнообразнее, полнокровнее, живее, поскольку она – неотделимая часть Высшего разума, находящегося всегда в состоянии развития, в состоянии жизни, а не созерцания, именно посредством своих частиц-душ, которые познавая все измерения и живя в них, не дают ни Высшему разуму, ни себе впасть в застой.
