. – К сожалению, он не из английской семьи.
Джефри. – Какое неуважение к традициям!
Дороти. – Из Македонии. Между прочим, Александр Македонский тоже оттуда.
Джефри. – Ну, в общем, из тех краев.
Дороти. – Юноша невероятно талантлив… Так говорят.
Джефри. – Поскольку мы не в силах этому помешать, постараемся этим воспользоваться. Купить, что ли несколько картин этого Рубенса из Македонии, тем более, что они все равно ничего не стоят? Глядишь, со временем заработаем на них фунт-другой… Когда поднимутся цены на холсты. На чем специализируется твой новый знакомый, ма?
Дороти. – На джинсах. Он их обожает.
Джефри. – Что он живописует?
Дороти. – Так сразу и не скажешь. На его картинах я не встретила ничего знакомого. Но именно это в них и привлекает. Какой-то странный мир, восторженный и печальный.
Джефри. – Одновременно?
Дороти. – Весь такой голубой…
Джефри. – Как джинсы «Леви Страус». Пожалуй, я не взялся бы утверждать, что у этого молодого человека традиционные пристрастия.
Дороти. – Не такой уж он молодой.
Джефри. – Да? И сколько же раз наша планета успела крутануться вокруг солнца, пока он создавал свой Голубой мир, в котором никто ничего понять не может?
Дороти. – Ему двадцать четыре, но выглядит гораздо старше.
Джефри. – Живопись – изнурительное занятие, Долл.
Дороти. – Знаешь, Клайд попросил меня позировать ему.
Джефри. – Клайд? Его зовут Клайд? Лучше бы он попросил тебя ассистировать ему в налете на какой-нибудь банк, Бонни! Тогда, может быть, дело и ограничилось бы десятком лет тюрьмы, а не смертельным приговором. Итак, этот безумец задумал создать галерею долгожителей.
Дороти. – В кого ты такой язвительный, паренек? Твой отец был настоящим джентльменом, добрым и сдержанным.
Джефри. – Как жаль, что я не знал своего отца.
Дороти. – Но он у тебя был! Два-три джентльмена прекрасно подошли бы на эту роль. Ну, вот хотя бы… Нет, тот был не джентльмен! Полагаешь, я не смогу послужить моделью для создания шедевра?
Джефри. – Послужить ты, конечно, можешь, только вряд ли из этого получится шедевр. Разумеется, я имею в виду не пригодность модели, а талант живописца… как его там?..
Дороти. – Покойная королева-мать до ста лет посещала скачки и азартно играла. У меня с ней так много общего!
Джефри. – Полагаю, не возраст?
Дороти. – А различие лишь одно.
Джефри. – Я теряюсь в догадках!
Дороти. – Я не играю на скачках.
Джефри. – И слава Богу! Иначе я бы разорился. Передай своему художнику… Как, говоришь, его зовут?
