Из «костюмерного дома» на сцену вели две двери, между которыми был сооружён прикрытый занавесом альков. Он мог изображать спальню, склеп, темницу, каюту корабля или другие помещения, требующиеся для пьесы. Над альковом находился балкон с таким же богатым предназначением, – а чтобы публика не путалась в смысле декораций, актёры сообщали, что каждая из них представляет собой в данную минуту: например, «вот вершина нависшей над морем скалы, где ждут меня с известием роковым», – говорил артист, взбираясь на балкон, или «вот я нашёл темницу, где томится моя любимая и слёзы изливает от тоски», – возвещал он, стоя перед альковом.
Передняя часть сцены вклинивалась почти на треть в партер, который по-прежнему оставался стоячим и был местом для простой публики. На передней площадке проходили главные действия спектакля; ей же пользовались для показа чрезвычайно популярного фехтования, без которого обходилась редкая постановка, – и тут же выступали клоуны, жонглеры и акробаты, развлекавшие публику между актами пьесы и порой пользующиеся большим успехом, чем собственно актёры.
Приезд в театр королевы был большим событием; зрители вставали и кланялись ей, а актёры выходили на сцену и спрашивали разрешение начать спектакль. Елизавета разрешала, и лучший из артистов произносил благодарственный монолог в её честь; королева сидела в своей ложе и милостиво улыбалась. Зная, что все взоры притянуты к ней, Елизавета одевалась в театр так, чтобы её наряд соответствовал текущей политической обстановке: после разрыва отношений с Испанией, королева выезжала в свет в ярких праздничных платьях, которые исключали мрачные мысли и предчувствия, – такое же платье было надето на ней и сейчас. Лицо Елизаветы было спокойным и даже несколько беспечным; она непринуждённо беседовала с молодым джентльменом, сэром Робертом. Он занял место возле королевы, что, конечно, не осталось незамеченным публикой.
– …Да, все мы играем, даже наедине с самими собой, – назидательно говорила Елизавета. – Высший Творец пишет для нас трагедии и комедии и распределяет в них роли, но он не даёт прочитать всю пьесу, поэтому нам приходится импровизировать и угадывать, что будет дальше. У одних это получается хорошо, их провожают аплодисментами; другие кое-как справляются со своей ролью, после окончания спектакля их быстро забывают; третьи играют так плохо, что им свистят вослед.
– В таком случае, вы – великая актриса, мадам. Вас встречают овациями, – сказал Роберт. – Политика вашего величества вызывает всеобщее одобрение.
