– Я подтрунивал над тем, как любовь показана в итальянской новелле, – возразил Кристофер. – Согласитесь, мадам, что описание любви и сама любовь – несколько разные вещи. Одно может быть сильнее другого, и грустно, если проигравшей оказывается любовь.
– Ваш язык хорошо подвешен, – Мария произнесла это так, что нельзя было понять, одобряет она или осуждает Кристофера. – Вы будете иметь успех у женщин: мы от Евы падки на льстивые речи.
– Перед этим тараном не устоит ни одна женская крепость, – флегматично заметил сэр Эмиас.
– Вы преувеличиваете мои скромные способности, господа, – рассмеялся Кристофер. – Я болтаю, что в голову придёт, и пересказываю чужие слова. Считайте, что в этой комнате сидит попугай и трещит без разбору обо всём подряд.
Бесс улыбнулась во второй раз и бросила быстрый взгляд на Кристофера.
– Наконец-то ваши очаровательные глазки посмотрели на меня, – шепнул он ей на ухо, щекотно и горячо. – Они намного красивее, чем я думал.
Бесс покраснела, но видно было, что ей приятно.
– Малышка готова сдаться, – пробормотал про себя сэр Эмиас. – Дело пошло на лад.
Часть 3. Придворный театр
При короле Генрихе театральные постановки показывали сначала в гостиницах, где был большой внутренний двор, а потом для театра был отведен пустырь на берегу реки. Его расчистили от мусора и огородили высоким забором, к внутренней стороне которого пристроили ложи для знатных господ; народу же попроще предоставили право стоять перед сценой, на площадке под открытым небом. Сама сцена также не имела крыши, лишь в дальнем углу ее был небольшой сарайчик, в котором актёры переодевались и ждали своего выхода.
При Елизавете вид театра существенно изменился; у королевы была своя придворная труппа, – вместо пришлых и случайных актёров, которые играли раньше. Театр стал похож на дом, здесь появились некоторые удобства и красота. Для избранных зрителей были выстроены полукругом две галереи, за которыми находились комнаты, где можно было отдохнуть, поесть и выпить во время длинного спектакля. На сцене возвели деревянное здание с башней, называвшейся «костюмерным домом». Внутри этого здания одевались и гримировались актёры, хранились костюмы и бутафория. Особая комнатушка была отведена очень важному человеку в театре – «хранителю книг», который держал у себя рукопись пьесы, отмечая в ней сделанные по ходу спектакля изменения и сокращения, – ибо актёры с авторским текстом обращались вольно, полагая его своей полной собственностью, – а также следил за своевременными входами и выходами исполнителей.
