Сначала кругом было тихо, и я молил бога, чтобы эта тишина продержалось как можно дольше, но, увы, скоро до меня опять стал доноситься ненавистный рев моторов. Изо всех сил я потащился дальше. Странно, но сначала я шел очень медленно, потом перешел на быстрый шаг, а потом и побежал. Наверное, со стороны мой бег выглядел очень смешным, и меня мог бы легко обогнать десятилетний ребенок, но для меня это было подвигом. В эти минуты я вспомнил старый фильм, в котором показывали побег изможденных заключенных из лагеря, — я бежал также. Но все равно бежал. Бежал и бежал!
Рев моторов медленно, но неотвратимо приближался, мне казалось, что он доносится со всех сторон, непонятно было, куда надо бежать, поэтому я бездумно несся все вперед и вперед, надеясь на удачу…
Вбегая в теснину, он уже понимал, что выхода отсюда ему не будет, но продолжал упорно бежать вперед. Справа и слева совершенно отвесные бурые скалы не давали ему возможности отклониться. Вой стаи становился все ближе — старый вожак торопился покончить с опасным соперником. Стремительно проносясь по узкому коридору, он внимательно осматривался кругом, ища удобно место для последнего боя. Кругом — только стены скал, и он продолжал свой бег, надеясь где-нибудь впереди найти удобное место, чтобы свернуть.
Вперед, снова вперед, и ни минуты остановки, чтобы развернуться и впиться в последний раз в ненавистное горло, чтобы еще раз почувствовать вкус крови врага и услышать хрип его уходящей жизни.
Он бежал вперед, ни на минуты не замедляя своего стремительного бега, хотя острый нюх и чуткие уши подсказывали ему, что там, впереди, огромный провал. Разум твердил «остановись», но он упрямо и гордо продолжал свой бег навстречу смерти.
Стремительно он несся вперед, к своей свободе, и также стремительно навстречу ему неслась неизбежная смерть. В эти несколько коротких минут он увидел всю свою жизнь. Смешной щенок, на подламывающихся лапах, впервые выбравшийся из глубокой норы, ошеломленный обилием запахов и света; молодой волк, несущийся по просторам со своей стаей; жуткая смерть стаи от пролетающей гудящей железной птицы и долгое, долгое одиночество. И сейчас он умирал, но умирал, как и жил, свободным. Он был рожден свободным, свободным он и уходил из этой жизни.
Вперед и вперед несли его ноги, вот уже впереди показался свет, он напрягся и стремительно рванулся в последнем броске. На мгновенье, выскочив на край обрыва, сжавшись, как пружина, он вложил в свой последний прыжок все свои силы в тщетной надежде перенестись через это огромное пространство…
