Разговор происходил на даче Серафимовича в Переделкине.
Мы сидели в его кабинете. Перед окном была уже разбита клумба, стены пахли свежей сосной, на столе и даже на полу лежали груды книг.
Серафимович начал писать «Железный поток» в начале 1921 года, а в 1924 году книга вышла из печати. Он работал над ней упорно, помногу раз переделывал отдельные куски. Писал, как говорит он сам, разбросанно. «Не так, чтоб с начала, с первой главы начал и до конца по порядку. Нет. Помню, прежде всего написал хвост, последнюю сцену митинга. Меня мучил этот конец — митинг. Стояла передо мной эта баба Горпина такой, какой она выросла. В заключительной сцене для меня сконцентрировался весь смысл вещи. Она, эта сцена, необыкновенно ярко горела у меня в мозгу»[4].
Кстати о Горпине, в лице которой, по словам самого писателя, он сосредоточил основную идею перерождения под влиянием революции крестьянской бедняцкой массы. Серафимович называет этот тип собирательным, сделанным на материале, который был у него раньше, и для описания похода таманцев он внес его в ткань произведения.
Мы помним знаменитый самовар бабки Горпины и первый разговор с Алексеем Приходько, ординарцем Кожуха, любезным другом Анки, красивой целомудренной девушки.
«Як замуж мене за старика отдавалы, мамо и каже: от тоби самовар, береги его, як свой глаз; будешь помирать, щоб дитям твоим и внукам. Як Анку буду выдавать, ей отдам. А теперь усе бросилы, худобу усю бросилы. Що балшавики думають? И що буде Совитска власть роб и ты? Та нэхай ция власть подохне, як пропаде мий самовар!»
Это первый разговор, разговор, так сказать, несознательной крестьянки, для которой ее самовар дороже всего на свете.
И вот тот же самовар, «вплетенный в ткань» произведения, в сцене заключительного митинга, когда люди Таманского похода соединились с частями Красной гвардии. С повозки-трибуны митинга Горпина закричала: «Ратуйте, добрии людэ, ратуйте! Самовар у дома вкинулы. Як мени замуж выходить, мамо в приданое дала тай каже: „Береги ёго, як свет очей“, а мы вкинулы. Та цур ему, нэхай пропадае! нэхай живе наша власть, наша ридна, бо усю жисть горбы гнулы та радости не зналы…».
В скупых, немногословных эпизодах писатель убедительно, в художественном образе, показывает, как и крестьянство приходило к революции, как изменялись и изменились люди, назвавшие Советскую власть своей властью.
Наша беседа затянулась. Интересуюсь тем, как писатель собирал материал для «Железного потока». Я работал тогда над книгой «Над Кубанью», и мне хотелось поподробнее познать мастерство маститого автора.
