– Перестань меня трясти, Кане, я все тебе расскажу… Слушай же. Вчера я охотился на лесных птиц… Мауна еле-еле меня отпустила, да мне и самому не хотелось уходить от нее, но не могу же я безвылазно сидеть дома. В деревне и так надо мною уже смеются… Охотился я, стало быть, на лесных птиц. А их меньше и меньше остается, – ты, наверно, тоже это заметил. Раньше можно было за один день штук сто добыть, а старики говорят, что во времена их молодости и по триста и по четыреста штук добывали. Представляешь, сколько птицы тогда в лесах водилось?
– Где Парэ?! – возопил Кане. – После об охоте, после! Где Парэ?
– Так я и рассказываю о ней, – удивленно возразил Капуна. – Пошел я, стало быть, на охоту; долго ходил по лесу, и все без толку. Хотел уже возвращаться домой, как вдруг вижу – между деревьев пробирается молодой жрец, помощник Баиры, а в руках у него котомка. Идет осторожно, озираясь по сторонам, явно не хочет, чтобы его заметили. Мне стало ужасно интересно, куда это он направляется; крадусь, значит, за ним, он меня не видит, и так мы поднимаемся постепенно в гору, к Священному озеру. Место запретное, жуткое, повсюду носятся духи, – я уже ощущал их присутствие за своей спиной, а один раз мне отчетливо сказали на ухо: «Берегись»… О, Кане, что я перенес! Если бы я пришел туда с дарами, – и то страшно! а прийти в запретное место вот так запросто, без ничего – беда, просто беда!..
– Ты скажешь, наконец, где Парэ? – Кане снова тряхнул его за плечи.
– Да я только об этом и говорю, а ты меня перебиваешь, – возразил Капуна. – На чем я остановился?… Ах, да, пришли мы в запретное место… Я решил, что жрец собирается совершить здесь какой-нибудь обряд и принес подношение для богов; мне стало стыдно, что я крался за ним. Гляжу, однако, жрец подходит к огромному дереву, в корнях которого проделан лаз, и этот лаз акрыт дверью. Жрец стукнул в дверь, положил свою котомку на землю, поклонился несколько раз, прошептал что-то, наверно, молитву, – и пошел обратно. А я затаился и жду; трясусь от страха, но жду: до смерти хочется узнать, кто же там живет, под корнями большого дерева. И вот открывается дверь, оттуда протягивается рука, и я на один миг вижу лицо… Кого бы ты думал? Да, ты угадал, – Парэ!
– Ты уверен, что это была она? – быстро спросил Кане, боясь поверить своему счастью.
– Я ее видел, как тебя!
– Ты разговаривал с ней?
– Нет. Она даже не вышла из своего убежища: взяла котомку, оставленную жрецом, и тут же закрыла дверь. Я, правда, хотел спросить Парэ, что она здесь делает и почему прячется в пещере, но не решился. Конечно, все это неспроста, и если жрец ни словом не перекинулся с Парэ, то и мне нельзя. Кто знает, может быть, я вообще потерял бы дар речи, если бы попытался заговорить с Парэ, а то, еще хуже, превратился бы в какое-нибудь животное! Нет, Кане, нельзя вмешиваться в дела богов, – Капуна поднял взор к небу и сложил руки на груди.
