морю, кто за город, в горы, на самый большой и живописный в округе водопад; детвора
высыплет во дворы, двинет в аквапарк, где продолжит резвиться до самого вечера; хозяйки
и домоуправительницы оккупируют городские рынки в поисках наисвежайших и
наивкуснейших продуктов, а также лучших бытовых мелочей.
Там постоянное движение, энергия, бьющая через край, а здесь, в рабочем кабинете,
в полутьме рассеянного света настольной лампы время точно остановилось. Замерли
стрелки часов, в немой гримасе застыло изображение на экране телевизора, окружающие
предметы превратились в пустые декорации, лишенные всякого функционального
значения. Ни звука, ни дуновения ветра. Есть только ледяной взгляд убийцы – выражение
глаз человека, готового переступить черту, не спутаешь никогда и ни с чем – и бездушное
смертоносное око пистолетного ствола, притягивающего его, словно магнит. Пистолет
завораживал, затягивал в свое жерло, манил бездонной глубиной, поражал безграничной
властью, сковывая движения.
Профессиональный взгляд сходу оценил орудие убийства: перед ним тускло
поблескивал воронеными боками немецкий «Вальтер ППК». Далеко не самый
современный – активно использовался криминальной полицией Германии до начала
семидесятых годов, зато простой в обращении и безупречный в работе. Кстати, любимое
оружие агента 007 Джеймса Бонда…
Страха не было. Была отрешенность и пустота. Дуэль между пистолетом и жертвой.
Надо что-то делать. Не пускать события на самотек. Надо встряхнуться, ведь пока
бьется сердце, есть еще шанс, есть надежда.
Умереть здесь, в чиновничьем рабочем кабинете, за письменным столом было глупо
и недостойно его, боевого офицера, прошедшего Афганистан и Чечню, сумевшего уцелеть
в кромешном аду войны. Только не сейчас, только не сегодня… Еще многое намечено на
будущее. Обещанное и до сих пор не выполненное. Еще один шанс… всего один…
Борис Андреевич оценил расстояние до руки, державшей пистолет. Жалкая пара
метров отделяет его от спокойствия и благополучия. Расстояние плевое, если бы не
несколько «но»: во-первых, между ним и убийцей плотиной встал широкий дубовый стол,
во-вторых, он сидит в своем рабочем кресле, из мягких объятий которого так просто не
выпрыгнешь, в-третьих… неважно… Ему потребуется время, которого у него нет. С двух
метров ни один слепец не промахнется.
Смерть!
Мозг подсказывал, что бороться надо до самого конца, до последнего вздоха, но тело,
будто закованное в кандалы, отказывалось подчиняться. Мышцы налились свинцом, к
