От зрелища Леднева передернуло. Перед ним сидела согбенная старуха, человек,
мигом проживший к своим еще лет тридцать или сорок жизни. Абсолютно сломленный,
потерявший смысл существования. Она бы билась в истерике, и только введенное врачом
«скорой» успокоительное удерживало от активного проявления чувств.
Не выдержав, Лосневский отвернулся к окну.
Вера, ссутулившись, сидела на стуле и вопросительно смотрела на двоих вошедших в
кабинет мужчин, вяло теребя пальцами подол юбки. А они молчали, не зная, как начать
разговор, чувствуя свою слабость перед всепоглощающим ужасом развернувшейся
человеческой трагедии.
Представив следователя и умолчав о собственном участии в расследовании, Леднев
назвал только имя-отчество.
– Мы знаем, что вам очень трудно сейчас говорить, Вера Георгиевна, но не могли бы
вы рассказать, как все случилось? – говорил он медленно и тихо, даже немного вкрадчиво,
опасаясь, что Вера замкнется в себе, и тогда из нее слова не вытянешь.
Она долго мерила их взглядом, переводя глаза от одного к другому, прежде чем
произнести хоть слово. Затем все же разжала губы.
– От чего же? Я уже почти в порядке. – Ее тон был нейтрален – сказывалось действие
успокаивающего – и речь замедлена. – Еще вчера Борис Андреевич просил меня выйти в
субботу, чтобы помочь разобрать бумаги. Он с головой закопался в документах по "Золотым воротам",
а сроки, на сколько я знаю, поджимали. Проект вступает в активную
стадию, нужны согласования…
– И часто вам приходится трудиться в выходные? – полюбопытствовал следователь.
– Да. Это нормальная практика. У нас ненормированный рабочий день. Иначе не
успеть. Но Борис Андреевич всегда относился ко мне с пониманием. Не требовал
невозможного. Сам-то работал с раннего утра и – часто – до глубокой ночи. А у меня
ребенок. Он меня и отпускал, когда надо, и прийти позже иногда позволял. Сегодня
собирался с шести работать, а мне сказал часам к десяти подходить.
– Как вы обнаружили труп? – при слове «труп» Вера вздрогнула.
Закатив глаза, она воскрешала в памяти страшную картину сегодняшнего утра. Ее нижняя
губа заметно задрожала.
– Я прошла в здание… Ваня, – шепотом Лосневский пояснил, что это она про
постового полицейского на входе, – сказал, что Штурмин уже давно работает, а я
опаздываю… Он всегда надо мной подтрунивает… Поднялась на третий этаж, удивилась,
что двери в приемную и в кабинет Бориса Андреевича открыты настежь – он обычно
закрывается, чтобы ему не мешали ходоки всякие – и зашла поздороваться. А там… – она
