Однако следовало ожидать, что Вела сделает из мухи слона и еще припомнит мне «выходку» Равельштейна. Она давно хотела поссориться со мной из-за Эйба, и случай в гостинице предоставил ей такую возможность.
– Я больше не желаю его видеть, – заявила она. – Также хочу напомнить, что ты обещал свозить меня в Шартр.
– Обещал и свожу. Точнее, мы вместе туда поедем.
– И давай пригласим Грилеску с женой. Они наши давние друзья. Профессор Грилеску с удовольствием съездит с нами в Шартр. А вот Нанетт не поедет – она уже давно не выбирается из дому. Не любит появляться на людях при свете дня.
Это я и сам заметил. Мадам Грилеску в свое время была светской львицей, одной из тех jeunes filles en fleur, «девушек в цвету», о которых вы читали в незапамятные времена. Сам Грилеску был видный ученый, не сказать чтобы последователь Юнга, но и не юнгианцем его тоже не назовешь.
Равельштейн, никогда не предъявлявший людям обвинений с бухты-барахты, при упоминании Грилеску тут же заявил, что он железногвардеец, имеющий связи с довоенным фашистским правительством Румынии. Он был атташе по культуре при фашистском режиме в Бухаресте.
– Ты не задумываешься о таких вещах, Чик, – заявил Равельштейн. – И ты женат на женщине, которая тебя пугает. Конечно, ты скажешь, что она не интересуется политикой…
– Она почти ничего в ней не смыслит…
– Разумеется, она считает науку выше мирской суеты. Тем не менее это ее друзья. Давай же смотреть фактам в лицо!
Я сказал:
– Признаться, Раду Грилеску задает стандарты мужского поведения в восточно-европейских кругах.
– Ты про его куртуазные манеры?
– Ну да, более-менее. Настоящий мужчина должен помнить все дни рождения, годовщины, медовые месяцы, юбилеи и прочие важные даты. Необходимо целовать дамам ручки, посылать им розы, раболепствовать, отодвигать стулья, распахивать перед ними двери и заранее договариваться об ужине с метрдотелем. В ученых кругах женщины ждут, что их будут холить, лелеять, уважать и носить на руках.
– Эти уроды до сих пор играют в chevalier à votre service?[13] Конечно, это игра. Но женщины от нее шалеют.
Дорога от станции Монпарнас до Шартра оказалась недолгой. Если бы я повез Велу смотреть собор, то выбрал бы базарный день, и желательно в клубничный сезон. Но сам Шартр Велу не интересовал, она просто хотела, чтобы я ее туда свозил. Ей было плевать на готическую архитектуру и витражи, главное – чтобы исполнили ее желание.
– Вела предъявляет к тебе кучу требований, не так ли? – спросил Равельштейн. – Вот и на этот раз, ты наверняка вез ее багаж?
