В просторной столовой с окнами во всю стену сгущались сумерки. За лесистыми горами садилось пурпурное солнце.
— Познакомьтесь, Вадим Александрович, — отходя в сторону, проговорил Остберг, — это моя дочь Катарина. Надеюсь, вы подружитесь.
За дальним концом длинного стола, спиной к вечернему свету и лицом к мужчинам, сидела девушка — тоненькая и темноволосая.
Вадим подошел ближе и сразу понял: это она следила сегодня за ним из окна замка!
— Добрый вечер, — сказал он.
— Добрый, — ответила девушка. — Мы все с нетерпением ждали вашего приезда, Вадим Александрович. Господь услышал нас, и теперь вы здесь, с нами.
— Вы хорошо говорите по-русски, — все, что нашелся сказать гость.
— Моя мать была русской, — ответила Катарина.
Вадим нахмурился. Как и ее отец, она смотрела на него так, точно они были знакомы.
— А если нам зажечь свечи? — предложил князь.
Он хлопнул в ладоши, слуги внесли ужин, канделябры вспыхнули десятками свечей, и все трое сели за накрытый стол.
Поначалу трапезничали молча. Катарина, когда их взгляды с гостем встречались, едва скрывала смущение. Князь повторил свою просьбу, и Вадим рассказал историю создания книги. Отец и дочь слушали его очень внимательно.
— Не сомневаюсь, у вас было много черновиков, когда вы писали книгу о Дионисии, — проговорил князь. — Скажите, Вадим, а было то, что не вошло в книгу?
— Еще бы! — ответил гость. Сделав глоток белого вина, Вадим промокнул губы салфеткой. — Иногда фантазия уводила меня слишком далеко! Взять к примеру пожар в Константинополе. Я закрывал глаза и видел, как Дионисий, человек, в сущности, кроткий, сражает мечом наемника-венецианца, пытавшегося надругаться над девушкой-гречанкой. Или другая картина: Дионисий у патриаршей школы перед соучениками читает Гомера, и все, затаив дыхание, слушают его. Ему один из педагогов делает замечание за языческого автора, а Дионисий отвечает: не будь Гомера, не было бы и греческого языка!
— И вы по своей воле отказались от таких эпизодов? — не отрывая от гостя пристального взгляда, спросил Остберг.
— Но это — лишь моя фантазия.
— А вы случайно не помните, что читал перед своими сокурсниками Дионисий?
Вадим улыбнулся:
— Интересное слово — «помните». Это были первые строки «Илиады».
Глядя перед собой, Остберг улыбнулся:
— А ведь пятого июля, в году тысяча двести первом от Рождества Христова, на земле Византии, в Константинополе, на ступенях патриаршей школы Дионисий из Идона и впрямь читал Гомера. — Хозяин дома поднял на Вадима глаза. — Это была «Илиада». И он читал ее с самого начала — с самых первых строк!
