Он бросил телеграммы на стол, плюхнулся в соседнее кресло и, казалось, дремал, пока один из солдат караульного подразделения не принес по приказанию Кейси два больших кофейника из белого фаянса.
Дорси Хаф постоянно сутулился, рот у него был вечно полуоткрыт, словно он вот-вот начнет зевать. Он представлял собой тот тип офицера, к которому Кейси относился, как говорила его жена Мардж, слишком прохладно. Военно-морской флот интересовал Хафа разве что чуточку больше, чем весь остальной мир. Кейси давно уже решил, что позолоченные дубовые листья капитана 3 ранга никогда не украсят козырька фуражки Хафа. Однако во время воскресных дежурств у Кейси обычно не было срочной работы, и потому болтовня с Хафом стала для него своего рода привычкой.
— Ну, Дорси, что новенького? — спросил он. — Помимо девочек, разумеется.
— Да вот вчера вечером потратил на одну двадцать долларов, — ответил Хаф, как бы не слыша последних слов Кейси. — Да только ничего не получилось. Пустой номер… Да, должно быть, у нашего Джентльмена Джима на скачках в Прикнессе участвует лошадка. Если же нет — тогда непонятно, зачем он так старается собрать ставки со своих дружков?
Кейси рассеянно подумал, что на месте Хафа, будучи младшим офицером, он никогда бы не назвал председателя комитета начальников штабов так фамильярно в присутствии старшего офицера, к тому же непосредственного подчиненного председателя. Джентльменом Джимом называли генерала военно-воздушных сил Джеймса Меттуна Скотта, кавалера креста «За боевые заслуги», медали «За выдающиеся заслуги» и креста «За летные боевые заслуги» с двумя дубовыми ветками. Судя по всему, он был самым популярным лицом в военно-воздушных силах и, вероятно, вообще в стране, и это не на шутку тревожило друзей президента. Блестящий офицер. Скотт обладал тем сочетанием добродушия, сильной воли и обаяния, которое люди считают признаком каждого выдающегося руководителя. Свое прозвище он получил еще в средней школе за безупречную внешность и за редкую способность на лету усваивать манеры взрослых.
— Адъютант генерала полковник Мердок принес мне телеграмму в семь двадцать пять утра, я еще и глаза не успел как следует продрать. — Кейси слушал болтовню Хафа краем уха. — На ней было целых пять адресов, и все о какой-то ставке на скачках в Прикнессе. Вот если бы бюджетная комиссия конгресса узнала, какие телеграммки проходят через мои руки, особенно по воскресеньям!
Кейси взглянул на развалившегося в кресле Хафа.
