У меня ухнул желудок, и кровь отхлынула от лица.
— Как ты…
— Всему свое время, — я оцепенело села на край фонтана. — Вчера ты сказала, что не хочешь этого делать, и я тебя не виню. Но теперь, когда сделка уже заключена, ее нельзя отменить. Ты показала свою храбрость, когда спасла жизнь подруги, и я прошу тебя вновь найти ее в себе.
Я сделала глубокий вдох, пытаясь обрести хоть долю той, так называемой, храбрости, которая, по его убеждениям, у меня была. Я чувствовала лишь страх.
— В Эдеме ты сказал… если я прочитаю миф о Персефоне, то пойму, что ты хочешь, — сказала я с дрожащим голосом. — Мой друг Джеймс рассказал, что она была королевой Подземного мира, и я читала об этом в книге, когда была… — я покачала головой. Это неважно. — Это правда?
Он кивнул.
— Она была моей женой.
— Была? Она существовала?
— Да, — его голос смягчился. — Она умерла много лет назад.
— Как?
Лицо Генри опустело.
— Влюбилась в смертного и решила присоединиться к нему, когда тот умер. Я ее не останавливал.
В этом утверждении было столько всего мне непонятного, я не знала, с чего начинать.
— Но она — миф. Ее существование невозможно.
— Может и так, — его взгляд был каким-то далеким. — Но если это происходит, кто имеет право решать, что возможно, а что нет?
— Логика. Законы природы. Рациональность. Некоторые вещи просто невозможны.
— Тогда скажи мне, Кейт… как мы сюда попали?
Я снова осмотрелась, частично ожидая, что садик испарится, как красивая иллюзия.
— Ты послал меня в нокаут и принес сюда? — слабо предположила я.
— Или в обеденной была тайная дверь, которую ты не заметила, — он потянулся, чтобы взять меня за руку, и я словно окаменела. Вздохнув, парень задел мои пальцы и отодвинулся.
— Всему есть рациональное объяснение, но иногда некоторые вещи могут казаться невозможными, если ты не знаешь всех правил.
— Так что? Хочешь сказать, что греческий бог случайно решил построить поместье посреди леса в глуши мира?
— Когда ты живешь столетиями, мир перестает казаться таким большим. У меня дома во многих странах, включая Грецию, но я предпочитаю здешнее уединение. Тут спокойно, и я люблю долгие зимы.
Я пыталась не шевелиться, не зная, что на это ответить.
— Можешь хотя бы попытаться мне поверить? — попросил Генри. — На пока. Даже если это значит, что придется отказаться от всего, чему тебя учили? Пожалуйста, сделай мне одолжение и попытайся смириться с тем, что я тебе говорю, как бы невероятно это ни звучало.
Поджав губы, я посмотрела на свои ладони.
