Покончив с наземными существами, я бросился к аквариуму. Но вода охладила меня, хотя я даже не обмакнул в нее лапы. Достаточно было представить себя мокрым!
— Ну что ж! Живите, — сказал я рыбкам. — И цари бывают милостивы!
После такой напряженной работы мне захотелось есть, и я подошел к еще теплой крысе.
«А туляремия?» — раздался внутренний голос, и я отступил на шаг.
«Дурак, — откликнулся другой голос. — Разве в школе станут держать больных животных?»
Я колебался, но дразнящие запахи разжигали аппетит, и я не выдержал.
— Пан или пропал! Двум смертям не бывать! — воскликнул я.
Боже, как вкусна пища, когда ты сам ее добыл! Какое наслаждение лакомиться ею после трудной работы!
Я съел почти все и разлегся посреди комнаты. Хотя я совсем недавно проснулся, меня снова клонило ко сну. Снилась мне сперва тайга, потом Африка, а дальше начали душить кошмары. Откуда-то явилась жена Писателя с огромным веником в руках и закричала грозно: «Мерзавец!» Рядом стоял Писатель и дразнился: «Дрллляствуйте! Это неклясиво!» При этом он не улыбался, как обычно, когда дразнил, а был угрюм, и это ужасало меня.
«Убить его!» — вдруг раздался голос хормейстера, и я раскрыл глаза.
Ни Писателя, ни его жены не было. В комнате толпились дети в красных галстуках; обступив меня, они выкрикивали угрозы.
— Я хочу спать, — сказал я и, тряхнув головой, повернулся на другой бок.
— А! Так ты еще и не каешься! — обиделся мальчик, рассказавший о моих родичах. Он схватил меня за шкурку и поднял высоко в воздух. — Посмотрите на этого мерзавца!
Я вспомнил ночь и все понял. Что со мной будет?!
— Он уничтожил наши экспонаты и заслуживает смерти! — сказал кто-то в толпе.
Дело, мягко выражаясь, оборачивалось плохо. И как это я так неосторожно поддался настроению минуты? О туляремии подумал, а о возмездии нет. Затаив дыхание, я ждал, что скажут школьники. Все молчали. Затеплилась надежда: массы не поддержали жестокое предложение.
— Выгнать его из школы! — раздался голос.
— Выгнать, выгнать! — запищали все, и я впервые в жизни узнал, что детский гам может ласкать слух.
Меня выгнали из школы, но не на улицу. Ученик седьмого класса, сын уборщицы Сергий, взял меня за шкурку и пригласил к себе. Я согласился. Так закончилась моя педагогическая деятельность, и передо мной открылась новая страница жизни.
