«Вот купить бы!» — подумал он, но таких денег у него не было.
Человек, покупавший оружие, цыкнул на Ивася, и он пошел дальше, а через несколько шагов снова остановился, услышав слово «пулемет». Незнакомый Ивасю семинарист спрашивал солдата насчет пулемета, и в ответ раздалось:
— Яволь.
Карабутенко стоял поодаль, наблюдая, как к семинаристу подошли еще два австрийца, вызванные солдатом, и между ними завязался оживленный торг. Потом семинарист исчез куда-то и через минуту вернулся с Хомой и Степаном.
Мгновение Ивась колебался — подойти ближе или спрятаться от грозных глаз брата, как вдруг толпа зашевелилась и раздалось сердитое:
— Разойдись!
Несколько полицейских во главе с офицером державной варты, энергично расталкивая народ, бросали направо и налево:
— Марш! Марш отсюда! Разойдись!
— А что такое? — попробовал кто-то возразить.
— А вот не пойдешь, так узнаешь, «что такое»! — гаркнул офицер.
Увидев, что Хома и Степан поспешно зашагали в город, Ивась устремился за ними.
Эшелон с австрийскими войсками простоял на станции еще два дня и отправился на запад, а на третий день утром подпольный большевистский ревком разоружил державную варту и провозгласил в городе Советскую власть.
В этот день Ивась, как всегда, пошел в гимназию. Когда он показался в дверях, гам в классе вдруг затих. Удивленно поглядывая на однокашников, Карабутенко направился к своей парте и спросил, в чем дело.
— В чем дело? — едко переспросил Юрко Молодкевич. — Твой брат — большевик!
— Кто тебе сказал? — усмехнулся Ивась.
— А ты не знаешь? Он сейчас ходит по городу вооруженный! Они, — Молодкевич показал на двух гимназистов, — видели!
На Ивася смотрели десятки враждебных глаз, и он вдруг почувствовал себя совершенно одиноким в этом неуютном классе. Даже Аверков не поддержал его.
«Буржуи чертовы! — ругался он про себя. — Кадетская сволочь! — И одновременно думал: — А как же с обещаниями Хомы? Каким это будет ударом для отца!»
Хомы дома не оказалось. Из всех квартирантов на месте был один Виктор. Он рассказал, что Хома и Степан Даренко — подпольщики и что сейчас они патрулируют по городу.
— Подпольщики! — воскликнул Ивась.
— Жил с ним в одной комнате и ни о чем не догадывался!
— Хома восемнадцать раз бежал из немецкого плена, и не один, так что научился хранить тайны! — с гордостью сказал Ивась.
— Черти! Не сказали, — значит, не доверяют, — беспокойно поблескивая глазами, продолжал Виктор.
Ивась слышал, что он петлюровской ориентации, и потому промолчал.
