Крик облегчения вырвался из множества грудей, а Карабутча так и раскрыл рот от восхищения.
— Вот это да! Вот это Иван! Вот это сила! — звучало вокруг.
— Не было уговора бить тыкву… Зачем разбил? — угрюмо заметил Мордатый.
— Чтоб не надували людей, — спокойно наблюдая за яростью Мордатого, проговорил победитель. Потом глянул на Ивася и подмигнул ему веселым глазом.
— Отдаю Ивану деньги. Глядите! — обратился к людям Кот. — Бери, Иван!
Тот взял деньги и, пряча их, сказал лавочнику:
— Спасибо вам. А если у вас еще есть тыквы, я и за меньшую цену мог бы их перебить.
Поднялся хохот, а Мордатый только злобно сверкнул глазами. Латка обнял батрака и восхищенно твердил:
— Ох и молодец ты, тезка! Так ему, дьяволу, и надо!
— Ну, будет! — строго бросил Кот. — Поехали, Иван.
Парень отвязал лошадей, сел на передок и, подождав, пока хозяин забрался в бричку, ударил по лошадям.
Ивась с завистью и грустью смотрел вслед. Бывают же такие счастливые люди, как этот Иван! Почему бог ему, Ивасю, не дал такой силы?
На другой день было воскресенье. Нянька отпросилась домой. Ивасю пришлось смотреть за Лизой и Захаркой. Это было особенно обидно, потому что именно в этот день Бражничата собрались в лес за Орель, где было много диких груш. Ивась всю неделю мечтал об этом дне — и вот на́ тебе!..
Захарко был на редкость спокойный мальчуган, когда его носили, но стоило только его посадить, как начинался рев. Ивась вспотел, гуляя с братишкой по двору.
— Цыц! — приказывал Карабутча, но Карабутеня не только не замолкало, а просто заходилось в плаче.
— Возьми его на руки! — кричала мать.
Ивась пытался укачать брата в люльке, но тот так вопил, словно его резали.
Руки у парня болели, спина ныла, и наконец он придумал: сообразив, что Захарку еще нет года и он не сможет пожаловаться матери на старшего брата, Ивась, поносив Захарка несколько минут после очередного окрика матери, ущипнул его за ножку. Карабутеня сразу заревело.
— Поиграй с ним! — крикнула мать, которая, держа на руках Лизку, возилась с Сашком. Тот прихворнул и лежал с компрессом на голове.
— А что я сделаю, коли он плачет? — огрызнулся Ивась и снова ущипнул Захарка.
— Ну давай его сюда, а ты возьми Лизочку.
Карабутча повторил свой эксперимент и с сестричкой и уже через минуту бежал на межу — нарвать хоть терна, если не удалось пойти по груши.
Вскоре, услыхав материнский зов, Ивась вернулся к исполнению опротивевших ему обязанностей. Но уже через полчаса снова был свободен: Захарко, а за ним и Лизка, побывав на руках у Ивася, разрывались от плача. Мать всполошилась. Она внимательно осмотрела детей и вдруг увидела синяки.
