– Вам повезло, – сказал Горб, – этот Дедушок сей час на пути из Соловков. Его везут в Москву для допросов в связи с заговором командиров кремлевского гарнизона.
Через несколько дней Горб сообщил, что Дедушок – на Лубянке, следователь его Кедров.
Я сговорился с Кедровым о вызове к нему заключенного к 11 часам того же вечера. По моему положению я не имел права допрашивать арестованных. Это было функцией ОГПУ, но в исключительных случаях допускалось свидание с подследственным в присутствии представителя НКВД. Я заранее пришел в кабинет к Кедрову, в комнату № 994 на Лубянке, и объяснил то, что связано с моим делом. Мне нужно было узнать подробнее обстоятельства следствия и вынесения приговора Дедушку.
– Прочтите это, и вы все узнаете, – сказал Кедров, указав на толстое досье.
В нем было несколько сотен страниц– протоколов допросов, письменных показаний, рекомендательных писем, полученных в свое время Дедушком, и т. д. Наконец я добрался до его перекрестного допроса, вел который не Кедров. После ряда вопросов и ответов более или менее формального свойства протокол прерывался и следовало пространное изложение, собственноручно написанное подследственным. Следователь ОГПУ или спешил, или устал, как это часто бывало, и поручил Дедушку самому написать все, что он знает, в присутствии часового. Прочитав его повествование, я понял, что он совершенно невиновен, хотя и подписал свое формальное признание. Кедрову я сказал:
– Что за странное дело вся эта писанина. 600 страниц текста, из которых ничего не следует, а в конце: Дедушок признает свою вину и следователь предлагает коллегии ОГПУ отправить его на Соловки на десять лет. Коллегия, за подписью Агранова, соглашается.
– Я тоже это пробежал, – сказал Кедров, – но не разобрался, в чем дело.
Была уже полночь, когда Кедров позвонил коменданту изолятора и попросил привести Дедушка. Через десять минут он был здесь в сопровождении часового. Высокий, с резкими чертами, прилично одетый, в белой рубашке и чисто выбритый, он показался мне совсем не изменившимся. Только за те три года, что я его не видел, волосы у него совершенно побелели. Он смотрел в упор на Кедрова, потом заметил меня, сидящего на диване.
– Что вы хотите от меня? Зачем привезли из Солов ков? – спросил он.
Кедров молчал, Дедушок обратился ко мне:
– Меня затребовал Четвертый отдел?
– Нет, не Четвертый отдел, – ответил Кедров. – Мы привезли вас сюда по другим причинам. У Кривицкого к вам есть вопросы.
