А потребительско-сырьевая проблема человечества? Развитые страны обеспечивают высокий уровень жизни своим народам за счет поглощения ресурсов Земли в таком масштабе, который невозможен для обеспечения таким уровнем жизни всего человечества. Бедные страны стремятся приблизиться к уровню жизни богатых. Но всем известно, что это невозможно: все разведанные полезные ископаемые нашей планеты, даже будучи добытыми, не покроют и 10 % необходимого для этого объема ресурсов. Я называю это основной социальной проблемой современного человечества. В третьей части книги будет дана разгадка этой глобальной головоломки.
Примерно перед вызовом такого же масштаба стоял Кейнс в 1920-х гг. Классовая борьба пролетариата разрушила механизм восстановления рыночной экономики. Зарплата потеряла способность к снижению. Капитализм не мог функционировать дальше. В то же время отказываться от рынка и переходить на всеобъемлющий план, как предлагали коммунисты, Америке и Европе не захотелось. Задача казалась неразрешимой.
События первой четверти ХХ века «похоронили» Адама Смита и породили Кейнса. Окончательно этот факт подтвердила Великая депрессия 1929 г. Народы убедились в несправедливости «чистого капитализма»: Laissez Faire. Эти события убедили многих в необходимости кардинального реформирования классического капитализма. Два народа, наиболее склонные к идеализму, максимализму и мессианству, избрали радикальный путь: отбросили политическую систему буржуазной демократии и национализировали основные корпорации в экономике. Первая мировая война убедила в этом русских, а Великая депрессия – немцев. Царское правительство России Кейнс назвал «самым жестоким, самым коррумпированным и самым неэффективным правительством из всех, именующих себя цивилизованными. Оно предпочло “подпитываться” человеческими телами скорее, чем мозгами»[5].
Два народа, стонавших весь XIX век от изживших себя монархических режимов и чистого капитализма, выплеснули с водой ребенка – буржуазную демократию с ее системой разделения властей. И это не их вина, так как с ней они были почти не знакомы. И в это время правящие в них элиты допустили крайнюю степень дифференциации доходов: обнищание широких слоев на фоне роскошной жизни верхов. Такие страны как США, Англия и Франция до Первой мировой войны демократию допускали в большей мере, а неравенство – в меньшей. Поэтому они смогли отделить экономику от политики и постепенно реформировать капитализм без крайностей большевизма и нацизма. Но было бы неверным сказать, что только по внутренним причинам им это удалось.
