– Мне пора, мам, – выпалил я. – Спасибо за звонок, но если ты не обретешь хоть каплю самоуважения, меня не беспокой.
Я сказал гадость – и, не дав ей возможности возразить, нажал «Отбой» и побежал к бассейну. Я протянул руку Нине, которая увернулась от подноса с плавающими стопками и попыталась выбраться на бортик. – Как ты?
– В порядке, – пробормотала она.
Ее кудряшки, которые недавно казались мне столь забавными и тугими, облепили ее щеки, превратившись в темные мокрые пряди.
– Жаль, что про платье того же не скажешь, – посетовала она.
К нам уже подошли официанты с полотенцами, и я взял одно для Нины.
– Оно высохнет.
Она грустно улыбнулась, заматываясь в полотенце.
– Ты же стиркой не занимаешься? Это шелк. Ему не полезна хлорка. Бог знает, что за химия есть в этом бассейне.
Разговор с матерью еще не выветрился из моей памяти.
– Тогда я исполню свое обещание. Мы купим тебе новые наряды.
– Адриан, я не хочу брать у тебя деньги. Ты очень добрый, и я тебе благодарна, правда. Но мне надо жить на свои средства.
Меня переполняла целая гамма эмоций. Первым чувством стала гордость. Вот оно, воплощение именно того, в чем я только что упрекал маму. Искреннее желание Нины быть самостоятельной вызывало восхищение, ну а я… я и впрямь являлся лицемером. Моя мать была права. Унижение обожгло меня, соединившись с бессильным раздражением, которое я испытывал из-за своей никчемности и неспособности помочь Сидни.
– Ты легко заработаешь кучу денег, – заявил я. – И я тоже.
Я взял Нину за руку и увел с многолюдного двора, не задумываясь о последствиях своего импульсивного решения. Мы направились к противоположной части дворцового комплекса, удалившись от особняков королевских семейств, где обычно устраивались шикарные вечеринки. Очутившись в более скромном квартале, я нашел нужный мне дом, адрес которого я, к собственной гордости, смог вспомнить, и громко постучал в дверь. Нина, по-прежнему завернутая в полотенце, робко переминалась с ноги на ногу.
– Адриан, где мы? – спросила она. – Ведь мы…
Она не договорила – дверь распахнулась, и на пороге возникла изумленная Соня Карп. Раньше она была школьным преподавателем биологии и стригоем (хотя и не одновременно). Теперь она превратилась в мороя и пользователя духа, как мы с Ниной. Ее рыжие волосы были растрепаны. Заметив, что на ней надета пижама, я на мгновение усомнился в своем решении. Солнце еще не взошло, но небо на востоке уже окрасилось в густо-фиолетовый цвет. Ничего, сейчас нормальное моройское время.
