Да, после этих слов Анна больше никаких советов, как красить пасхальные яйца, не давала. А только оторопело слушала и таращила глаза на чудных соседок, которые уже допели до самого интересного. И, то и дело оживленно перебивая друг друга, рассказывали, как тогда на Страстной неделе этот враг рода человеческого, усмиренный молитвой, силой духа и силой плоти отца Василия, был посажен на цепь.
– Прямо перед Пасхой у Никольского храма при всем честном народе, напротив колхозного открытого рынка на цепи сидел! – как-то неожиданно грустно усмехнувшись и вздохнув, проговорила Алевтина.
– Да тебе, Тина, никак, его по-соседски жалко стало! – съязвила баба Маня и продолжила: – Ох, и злющий черт был! И страшный – даже вспоминать жутко! Так что аккурат на Чистый четверг и поймал отец Василий ворога. Да на цепь посадил! И на Пасху после этого у нас в церкви все свечи загорались. Вот тогда-то много народу в чудо уверовало. Отовсюду приезжали посмотреть, как он там – враг рода человеческого – на цепи сидит. Тут и ушлый народец к нам в Ругачёво повалил: давай автобусные экскурсии организовывать, мол, достопримечательность у нас новая объявилась. И то сказать, долго этот черт «сторожил» сарай отца Василия.
– И то сказать, – задумчиво продолжила Алевтина, – долго этот он «сторожил» сарай отца Василия. И будка у него была – как специально людям на потеху выставили – та самая, что припасли для московской сторожевой или кавказской овчарки…
Довольная своей работой, тихая Валентина разложила раскрашенные ею разноцветные яйца на принесенной из дома праздничной фарфоровой тарелке с пышными, дулевского письма, неистово-розовыми с золотом розами. И она так же степенно принялась вести рассказ:
– Был у нас в Ругачёво мужик такой – Колька-шатун – ох, и пьянь позорная! Трезвым сызмальства никто его не видал. Только он один и не был в курсе поимки врага рода человеческого. Шел как-то пьяным мимо чертовой будки, а враг этот как выскочит да зарычит на него. Колька-шатун так испугался, что креститься начал, хотя раньше и не знал, как это делается! Протрезвел – сразу и навсегда. Больше в рот горькой – ни капельки! Приличным человеком стал. Остепенился, женился. Потом у нас долго дворником при церкви работал. Да и много других чудес стало твориться в Ругачёво. И специальный секретный народ в погонах стал приезжать – изучать нашего «сторожевого». Даже японцев сюда на экскурсию привозили, чтоб те посмотрели на ворога.
