Опустился я на Землю-матушку, ко мне Бурка подошел, лег на землю рядом со мной. Обнял я своего верного коня, привалился к нему, чувствую – силы меня покидают.
А тут и солнце взошло.
И увидел я, что у ног моих, порубленные мечом моим булатным, лежат братья мои – Добрыня Никитич и Алеша Попович.
Братья мои, напавшие на меня ночью, словно тати.
Сердце мое от горя разорвалось. И я умер от этой скорби.
В последний миг перед смертью увидел я, как кровь заливает всю Русскую землю, как покрывают ее наши враги, словно саранча покрывает поле, и как черным заревом заполыхала вся Русь-Матушка. И закричал я во сне от этого горя нестерпимого и от крика своего проснулся.
Вот такой сон страшный мне приснился, княже. И с той ночи не могу я найти покоя. Знаю я, что братья мои никогда не сделают мне худа, никогда меня не предадут. Вот только, что значит этот сон – ума не приложу.
– И мне такой сон приснился, – сказал Добрыня.
– И мне, – тихим эхом отозвался Алеша.
«И мне…» – подумал Владимир.
Богатыри молчали. Молчал и князь.
– Думаю, братья, что это знак был. Слишком много крови, слишком много смертей, предательства, страха, ненависти… Нельзя брату на брата меч подымать. Нельзя позволять гибель сородичей в войнах междоусобных. Нельзя кровью родной свою родную землю заливать. Не правое это дело, – высказал свои мысли Илья.
– Да, Илья, брате мой, – отозвался Владимир. – Не правое. Не можем мы допустить, чтобы светлая Русская земля в крови русской захлебнулась. Дети наши, наши внуки этого не простят нам никогда. Да и не будет их тогда – детей и внуков наших: будут они чьими-то рабами. Если внутри Руси не будет мира – быстро ее по клочкам раздерут враги наши. Только в единстве наша сила.
– Обратись к богам за помощью, – тихо скал Илья.
– Уже обращался. Не помогают они. А жертву кровавую я приносить не хочу. И так уже войны междоусобные сколько жизней забрали, сколько слез матери пролили по детям своим, жены по мужьям! Не будет на такой земле счастья, не будет радости, пока брат на брата идет, пока мы кровь своих сородичей проливаем, пока боги требуют кровавых жертв, а жребий решает, кому жить, кому умереть. Не правое это дело…
– Ты не веришь больше Перуну? – задал вопрос Илья Муромец, но все три богатыря неотрывно смотрели на Владимира.
– Нет. Я признаю, что он великий и сильный бог. Но он – воин, его жатва – на поле битвы. И не делает он разницы между своими и чужими. Жертв кровавых, человеческих, больше не будет ему. Я хочу, чтобы Русская земля крепла, чтобы все роды-племени, что живут на Руси, жили в мире. Чтобы всем миром становились мы стеной на пути врагов наших, но не воевали между собой.
