Но он больше не слушал. Он допустил, чтобы это случилось, и должен был признать, что больше всего зол на себя. На свою неспособность помешать Бертону отнять еще одну жизнь. Что же, он промахнулся дважды. Но больше этого не будет. Он сделает все что угодно, но Шанал не выйдет за Бертона Роджерса в следующую субботу.
Рейф вынудил себя медленно ехать к дому. Нужно взять в узду бешенство, крепко державшее его в своем кольце. Он вспомнит все, что Бертон сказал ему. Рассмотрит каждое слово, поймет каждое значение. Главное теперь – не торопиться. Не действовать опрометчиво. Под всем этим должно крыться нечто большее.
Сидя на стуле лицом к винограднику, его винограднику, он перебирал в памяти все, что случилось за последние несколько недель. Пытался заглянуть под все слои, скрывавшие правду. Но видел только женщину, которой была Шанал. Целеустремленную, преданную и верную до конца.
Может, в этом и лежала проблема? В ее преданности? Бертону, возможно? Он ее босс.
Но Рейф тут же отбросил эту мысль. Нет. В поведении Шанал по отношению к Бертону не было ничего от преданности. Может, дело в преданности семье? Рейф был шокирован, видя, что отец провожает ее по проходу, сидя в инвалидном кресле. Кто-то что-то шептал насчет его болезни. Тяжелой болезни. Рейф понятия не имел, что Кертис Пит был в таком ужасном состоянии.
Может, отчаяние побудило ее выйти замуж до того, как умрет отец? Именно это заставило ее согласиться стать женой Бертона? Но она ведь знала, что, будь Рейфу известно о ребенке, он сам бы сделал ей предложение?
Идеи бурлили в голове, пока она не закружилась. Возможно, это ее родители обязаны Бертону и выбрали его в женихи дочери? Но Рейф поверить не мог, что они толкнули Шанал на брак по расчету. Тем более что всем было известно о любви супругов Пит.
И все же Рейф не мог отделаться от мысли, что ее родители и есть ключ к пониманию ситуации. Шанал, вне всякого сомнения, очень любила родителей. Но что так важно для их счастья, если она решила пожертвовать ради него своим собственным? Только не деньги. Питы – семья состоятельная. До преждевременного ухода на покой ее отец имел весьма успешную практику кардиохирурга.
Так в чем дело, черт побери?
Становилось темно, когда он наконец заставил себя что-то съесть на кухне. Но еда не заглушила ноющее чувство потери при мысли о погибшем ребенке.
Он выбросил в мусор все, что оставалось на тарелке, – почти весь ужин, – и сунул тарелку в посудомоечную машину, прежде чем пойти спать.
