Он вошел в гостевую комнату, чтобы посмотреть на платье. Оно висело во всей своей элегантной красоте, и слои шелковой пены почти заполняли большой гардероб. Но сейчас, когда Шанал не носила его, оно потеряло значительную долю своего очарования. Теперь оно было всего лишь миленьким платьицем, к которому пришито чересчур много стразов. Хочет ли она получить платье вместе с изящными туфельками, стоявшими под ним?
Волна бессильной ярости нахлынула на него, заставив стащить платье с вешалки и швырнуть на пол. Он едва сдерживался, чтобы не зарычать, полный отвращения ко всей этой ситуации. Облегчение будет временным, а воплями проблемы не решить. Шанал предпочла уехать с Бертоном. Да, между ней и Бертоном были тревожные подводные течения, не нужно быть психологом, чтобы это понять. То, чего они не высказали в его присутствии, куда интереснее того, что сказали.
Но как узнать правду? У Бертона явно какая-то власть над Шанал. Должна быть власть. Или он ошибается? Может, просто предпочитает верить этому, иначе придется признать, что Шанал использовала его, просто чтобы выяснить отношения с женихом.
Но он безжалостно выбросил эту мысль из головы, прежде чем она успела пустить корни.
Она не такая. По крайней мере, никогда не была такой за все те годы, что он ее знал. Кроме того, Этан прекрасно разбирается в людях и не назвал бы абы кого своим лучшим другом, особенно если бы Шанал использовала людей, зайдя так далеко, чтобы переспать с ним просто ради достижения цели. Кроме того, когда они целовались и впервые занимались любовью, ее окружала аура невинности. Такого не подделать.
Рейф захлопнул дверцу гардероба и выскочил из комнаты. Он обязательно докопается до истины!
Шанал сунула ручку за ухо и потерла глаза. Работа допоздна в лаборатории, где она снова и снова проверяла результаты последнего генетического эксперимента по повышению урожайности одного из сортов винограда, не могла успокоить ее нервы или ослабить удушливую петлю стресса.
Она отодвинула кресло от стола и уставилась в окно. В темноту, лежавшую за окном. Символ ее жизни, вернее, будущего…
Она вздрогнула от дурного предчувствия.
Когда Бертон вечером во вторник отвез ее в родительский дом, она очень устала и не хотела ни о чем говорить. Но среди ночи услышала, как мать встала и ходит по дому, и пошла к ней. Шанал все еще не могла избавиться от ошеломляющего, ужасного сознания собственной вины, возникавшего каждый раз, когда она видела мать с согбенными плечами, посеревшим от тревог лицом и сурово сжатыми губами. Это Шанал виновата в том, что мать не может уснуть, хотя страшно измучена заботами о больном муже. Все их проблемы можно было решить, сделай она единственное, что от нее требовалось, – выйти замуж за Бертона Роджерса.
