– Петерскирхе самая старая церковь в Мюнхене. В моем путеводителе также говорится, что она построена в стиле рококо. Мы идем внутрь.
Там уже было много народа. Флинн нашел для них свободные места на скамье в центре.
– Мы пришли на мессу? – прошептала Эдди.
Он указал ей на переднюю часть помещения, и ее лицо просияло.
– Это будет концерт?
– Да, рождественский концерт мюнхенского филармонического оркестра.
– Настоящего оркестра?
– Самого лучшего в Мюнхене, – заверил ее Флинн.
Как он и ожидал, Эдди очень понравился концерт. Чего он совсем не ожидал, так это того, что сам получит удовольствие от музыки и предпраздничной атмосферы. Когда концерт закончился, они, в отличие от других слушателей, не пошли к выходу.
– Волшебно, – прошептала Эдди.
– Потрясающе, – сказал он, повернувшись к ней лицом. – Скрипки в последней части были невероятно хороши.
Эдди схватила его за руку:
– А виолончели так красиво играли, что я едва могла дышать.
Флинн встал, заставив ее подняться вместе с ним. Его рука машинально легла ей сзади на талию, но она не отстранилась. Напротив, ее ладони легли ему на грудь, а когда взгляд ее глаз цвета виски задержался на его губах, у него возникло такое чувство, будто кровь закипела в его жилах.
Ее дыхание участилось, пальцы вцепились в лацканы его пальто. Он хотел ее поцеловать. Он должен был ее поцеловать.
Ее глаза потемнели, губы приоткрылись.
Флинн вдохнул ее пьянящий аромат, и желание наполнило каждую клеточку его тела. Его взгляд сосредоточился на ее губах, таких чувственных, таких соблазнительных. Он ниже наклонил голову и почувствовал на своей коже теплое дыхание Эдди. Напряжение внутри его нарастало с каждой секундой.
«Что ты делаешь, черт побери?»
Он резко выпрямился и попытался отойти назад, но не смог, поскольку пальцы Эдди все еще крепко сжимали лацканы его пальто. Она судорожно вздохнула, в ее взгляде промелькнуло понимание. Затем она убрала руки и произнесла:
– Все правильно. Я помню, что у вас было два неудачных брака и что вы не вступаете в романтические отношения со своими наемными работницами.
Повернувшись, она преодолела проход между скамьями и направилась к сводчатой двери. Флинн последовал за ней. Он догнал ее только на улице. Она стояла на лестнице и смотрела на него. От этого взгляда у него защемило сердце.
– Простите меня, Эдди. Это была моя вина. Я поддался сиюминутному порыву.
Эдди наморщила нос:
– Не вы один.
После этого напряжение между ними ослабло, но у него было такое чувство, что это ощущение обманчиво.
