Он въехал на своем «плимуте» на узкий бетонный тротуар перед домом, едва не задев трехколесный велосипед, оставленный его младшим сыном. Выйдя из автомобиля, он, закрывая дверцу, услышал легкий скрип. Несколько раз подвигав дверцами, чтобы установить происхождение этого звука, он пошел в гараж за масленкой, после чего смазал все дверцы. Положив масленку на место, он через внутренний проход, соединяющий гараж с домом, вошел в кухню.
— Что так поздно, дорогой? — Его жена Джина стояла перед столом, заваленным кухонной утварью. Руки ее были в тесте, а теплый воздух кухни был насыщен пробуждающим давние воспоминания запахом песочного торта с цукатами.
— Прости, — сказал он, — но меня задержали. — Он машинально похлопал жену по ягодицам, поднес ко рту засахаренную апельсиновую корку и начал ее жевать.
— Блейз?
— Что, дорогая?
— Ты снова был у Бретонов?
Конвери перестал грызть цукат.
— А почему ты спрашиваешь?
— Тим сказал, что ты снова копался в его коллекции окаменелостей. И что в ней недостает одного аммонита.
— Да? А я-то думал, что являюсь единственным детективом в этом доме.
— Так скажи, ты был там?
— Зашел буквально на минутку.
— Ах, Блейз, что о тебе подумают эти люди?
На лице Конвери отразилось беспокойство.
— А почему они должны что-то думать? Я зашел просто так, по-дружески.
— Не может быть и речи о дружбе с детективом, который допрашивал их по делу об убийстве. Особенно если речь идет о людях с такими деньгами.
— Ты зря так нервничаешь, дорогая. С Джоном Бретоном у меня очень хорошие отношения.
— Представляю себе, — сказала Джина, а Конвери тем временем прошел в гостиную, взял иллюстрированный журнал и начал рассеянно его просматривать. Девять лет назад что-то странное произошло в доме Бретонов, а сегодняшний день явился как бы путешествием в прошлое, вернувшим его к тому ключевому моменту. Бретон был не только значительно более худым, но и выглядел старше; однако в то же время он каким-то неопределенным образом казался моложе, менее опытным, менее уверенным в себе — словом, казалось, что его окутывает какая-то другая атмосфера. «Я словно чокнутый, — подумал Конвери. — Атмосфера — это не доказательство, разве что телепатия, о которой пишут в газете, начнет захлестывать все более широкие круги». Он перелистал журнал, потянулся за следующим, но тут же отшвырнул его с неудовольствием.
— Джина! — крикнул он. — В котором часу мы сядем за стол?
— Около пяти. Это для тебя не поздно?
