Ни слова правды не сказать вовек.
Я, мой король, ее вещаю смело;
Мне дороги и вы, и ваше дело,
И я потомкам говорю о том.
Но я молю вас: не воздайте злом
Узнавшим в клевете превратность рока;
Спасите добрых из сетей порока;
Освободите, оплатите нас;
Клянусь, писать мы будем лишь для вас».
Он тут же речь составил; в ней со страстью
К единству звал он под законной властью,
Клял англичан и утверждал, что в нем
Нашел опору королевский дом.
Карл, слушая, вздыхал посередине,
Глядел на всех, исполненный забот,
И тут же объявил, что их отныне
Под покровительство свое берет.
Прекрасная Агнеса, стоя рядом,
Растроганным на всех сияла взглядом.
Она была добра: известно нам,
Что женщины, служащие Киприде,
Чувствительней других к чужой обиде.
Она сказала: «Этим молодцам
День выдался сегодня очень славный:
Они впервые в жизни видят вас
И празднуют освобожденья час.
Улыбка ваша – счастья признак явный.
Решились же судейские чины
Не признавать хозяина страны,
С законным государем не считаться!
Им судьями не должно называться.
Я видела, как эти господа,
Блюстители престола и свободы,
Тупые и надменные всегда,
Забрали королевские доходы,
В суд вызвали монарха своего
И отняли корону от него.
Несчастные, стоящие пред вами,
Преследуемы теми же властями;
Они вам ближе сыновей родных;
Изгнанник вы, – отмстите же за них».
Ее слова монарха умилили:
В нем чувства добрые всесильны были.
Иоанна же, чей дух был не таков,
Повесить предложила молодцов,
Считая, что давно бы всем Фрелонам
Пора болтаться по ветвям зеленым;
Но Дюнуа, спокойней и умней,
На этот раз не согласился с ней:
«У нас порой в солдатах недостаток,
Нам не хватает рук во время схваток;
Используем же этих молодцов.
Для переходов, приступов, боев
Нам не нужны писаки и поэты;
Я ремесло их изменить готов,
Им в руки дав не весла, а мушкеты.
Они бумагу пачкали; пускай
Теперь идут спасать родимый край!»
Король французов был того же мненья.
Тут обуял несчастных пленных страх,
Все бросились к его ногам, в слезах.
Их поместили около строенья,
Где Карл, в сопровождении двора,
Решил остаться на ночь до утра.
Агнеса так была душой добра,
Что пир решила им устроить редкий;
Бонно им снес монаршие объедки.
Карл весело поужинал, потом
Лег отдохнуть с Агнесою вдвоем.
Проснувшись, оба раскрывают вежды
И видят, что исчезли их одежды.
Агнеса тщетно ищет их кругом, –
Их нет, как и жемчужного браслета,
А также королевского портрета.
У толстого Бонно из кошелька
Похитила какая-то рука
Все деньги христианнейшей короны.
Ни ложек нет, ни платьев, ни куска
