В 1980-х годах мне по работе в Президиуме АН СССР довелось близко общаться с выдающимся русским ученым и мыслителем Никитой Николаевичем Моисеевым (1917–2000). Его энциклопедическая эрудиция, глубина и трезвость мышления и потрясающее бесстрашие в выражении своих мыслей производили большое впечатление на руководство Академии наук СССР, и мой тогдашний непосредственный начальник вице-президент АН СССР, академик П. Н. Федосеев всегда стремился поставить его во главе временных коллективов ученых, создаваемых для выполнения различных заданий, поступающих из ЦК КПСС. Будучи настоящим патриотом России, он очень близко к сердцу воспринимал то, что происходило в Москве и в стране на закате ельцинского правления. Поэтому меня нисколько не удивило его полное пессимизма заявление, сделанное им в статье «Агония» за четыре месяца до его ухода из жизни. «Я не могу быть сегодня оптимистом, – написал он. – Да, у нас есть шансы, но я уже не верю в то, что они будут использованы. И для моего пессимизма есть достаточно оснований, ибо для использования наших шансов необходим соответствующий интеллектуальный уровень руководства и его способность заменить политиканство и цели личного эгоизма искренним стремлением послужить отечеству и собственному народу. Необходимо, чтобы кремлевское руководство было способно осознать ситуацию и потенциальные возможности России. Но трудно представить себе, что на этом уровне в ближайшее время появятся фигуры масштаба де Голля. Необходим высокий уровень доверия нации к кремлевскому руководству. Но трудно поверить, что он возникнет в обозримое время. Необходима, наконец, партия, обладающая соответствующей программой и пользующаяся авторитетом в широких кругах народа. Но такой партии сегодня нет, и трудно ожидать, что она может возникнуть в ближайшие годы. Вот почему оптимистический сценарий нашего развития мало реален»[46]. Никите Николаевичу было в этот момент 82 года. В Ельцина он давно уже не верил, а других не видел. А до прихода В. Путина на должность премьер-министра РФ оставалось всего полгода.
В. Путина в этот период не «видел» не только Никита Николаевич. Не «видели» и другие. Но предчувствие того, что такой политик должен обязательно появиться, в обществе уже вызревало. И находило себе выражение в российской прессе.
Российский политолог Владимир Вьюницкий, один из основателей Партии пенсионеров, сомневаясь в том, что Б. Ельцин надолго обосновался на посту президента страны, и заглядывая на несколько лет вперед, в самом начале 1993 года опубликовал в журнале «Диалог» статью под названием «Каким будет лидер постельцинского времени», где написал следующее: «Общенациональный лидер, которого жаждут видеть во главе России ее граждане и будущие избиратели, должен быть не просто представителем той или иной партии, получившей большинство голосов. Он должен быть политической величиной, признанной на уровне не только сознания, но и эмоций всем народом. Скорее всего, успех будет на стороне того, кто будет выступать не от имени какой-нибудь партии или блока, а кандидатом от массовых народных движений, в которых будут участвовать, но не задавать тон политические партии и организации. Иными словами, можно прогнозировать победу фигуры национального согласия или компромисса. С точки зрения политической тактики это должен быть бонопартист в хорошем смысле, который может стать в точку равновесия политических сил и, используя вотум народного доверия, приглушить накал страстей между ними. Исходя из отмеченных выше параметров, новый политический лидер должен прийти под знаменем так называемой авторитарной демократии: политического курса, в основе которого лежит приверженность демократическим институтам и ценностям, но при сохранении сильной государственной власти, контроля со стороны ее органов за экономическими и социальными процессами в обществе, наличия сильной вертикали исполнительной власти, замыкающейся на главу государства. Новый лидер должен будет продолжать курс на создание рыночной экономики, способной вписаться в мировое хозяйство. Но ему придется считаться с сильными требованиями народа о сохранении всех социальных гарантий, связанных с социалистическим прошлым. Поэтому социал-либеральный курс будет единственно перспективным и приемлемым для него. Единственной формулой соединения этих различных начал может быть идеология патриотического демократизма, которую и должен наконец принести в сознание российского общества лидер постельцинского типа. Учитывая состояние межнациональных отношений в стране, это должен быть представитель великорусской нации. В истории не бывало так, чтобы на потребность в нужном типе фигур не было ответа.
