Купеческий возок покосился под грузом поклажи. Хозяин и двое добровольцев в студенческих тужурках пытались приподнять заднюю грядку и поставить на место отскочившее колесо. Мохнатый мерин, запряженный в жидовскую бричку, наткнулся боком на возок, присел, метнулся в сторону, натянув постромки. Долматов словно в медленном сне видел, как с брички падают заледеневшие узлы, лампа с абажуром, скрипичный футляр. Пешие добровольцы обходили затор, но телегам пришлось остановить движение. Звучали ругательства. Слепой юноша пронзительно кричал и ощупывал тонкими пальцами мерзлую глину. Долматов соскочил с коня, поднял и отдал скрипачу футляр. Тот прижал его к своей обвязанной дырявой шалью груди, словно нянчил ребенка.
Впереди виднелся уже поворот небольшой реки, окруженной зарослями орешника. Оттуда слышались винтовочные выстрелы, вызвавшие суету в обозе.
– Сестра, кто это стреляет? Почему обоз стал? Сестра! – окликал с телеги раненый.
– Красные впереди. Ничего, миленький, не бойся, – отвечал женский голос.
– Женя! Женя! Застрели меня! Женя, я прошу тебя, застрели меня! – кричали из другой санитарной повозки.
Выстрелы раздались совсем близко. Отупевшие от холода и страха юнкеры бросились бежать, натыкаясь друг на друга, на телеги и вещи. Из арьергарда прискакал закутанный в башлык офицер на белой в яблоках лошади. Он чуть не наехал на купца и помогающих ему добровольцев. Хрипло и грубо выругался.
– Не армия, погорелый театр! Чего застрял, ватнозадый? Проезжай!
– Колесо слетело, ваше благородие…
– А куда ты столько добра навалил?
– Так имущество… Годами наживали.
– Сбросить вещи! – коротко приказал офицер, и студенты с готовностью начали скидывать с возка узлы и сундуки. Толстый купец поймал офицера за стремя.
– Помилосердствуйте, ваше высокоблагородие! Имущество! От красных спасаемся!
Долматов вглядывался в знакомую фигуру офицера. Особая, надменная посадка в седле, хрипловатый резкий голос – он не мог ошибиться. Всадник развернул лошадь.
– На что тебе в аду сундуки? Там своего топлива хватает!
– Иван Карлович? – окликнул Долматов.
Офицер быстро взглянул в его сторону, натянул поводья, узнал. Соскочил с лошади и застыл, глядя в лицо Долматову. Из-под заиндевелого башлыка, из-под светлых бровей, покрытых инеем, смотрели растерянно голубые глаза, теперь казавшиеся теплыми от внезапной душевной боли. Андрей Петрович знал, что фон Ливену, как и ему, на мгновение пригрезился солнечный день, берег озера, пикник офицеров. Две девушки в летних кисейных платьях, взволнованная радость влюбленности. Как, для чего неведомая сила отняла у них обещание счастья и бросила на гибель в ледяную степь?
