Гость садиться не стал, покрутил между пальцами чётки. Улыбнулся, как оскалился. — Неправильно отвечаешь. Не смотрю, а смотрел. Теперь смотреть буду я.
— Чего? Чего? — спросил дядя Слава и стал медленно подниматься, хищно втягивая голову в плечи.
Золотозубый окинул дядю Славу невыразительным взглядом, от которого тем, кто стоял рядом стало зябко. Сказал:
— Ладно, ты пальцы то не гни! Пойдём к Арсену.
Через час Слава вернулся. Молча скатал свой матрас. Положил его на свободную шконку в проход, где жил Колесо.
На его место лёг золотозубый. Звали его Лёва Цыган. В отличие от большинства цыган, устроившихся на нары за торговлю герычем, маком и коноплей, сидел он за убийство.
* * *
Через несколько дней Лёва проходя мимо, остановился рядом с моей тумбочкой.
— Слышал я, что ты из побегушников?
— Было дело.
— Встречался я на тюрьме с твоими подельниками — Лёней Пантелеем, Кирьяном.
Серьёзные пацаны. Ладно, ты если что…обращайся. Кстати. Слышал, я что Пися парашу гнилую о семейнике твоём, Виталике разносит. Учти это.
Я, уже имея опыт участия в «тёрках» и придерживаясь понятий, что семейник всегда прав, ответил:
— За то, что поставил в курс, благодарю, Лёва. Семейник мой человек порядочный и конечно же отреагирует на сказанное тобой. С интригана спросим.
* * *
Вечером, мы идём в школу. Холодно. По дороге я инструктирую Виталика:
— Бей первым, тогда получишь кайф. Прилив андреналин ударит в голову как наркотик.
Трое великовозрастных школьников пишут сочинение на тему «Письмо Татьяны Онегину по роману А.С.Пушкина «Евгений Онегин».
Потеют стриженые затылки в застарелых шрамах. Синие от перстней пальцы нервно комкают листы бумаги.
Виталик очень вежливо пригласил Писю выйти в коридор.
Под лестницей следует лёгкая словесная разминка.
— Так что ты там обо мне плёл? — Медленно с притворной апатией спрашивает Виталя.
— Что надо, то и плёл!
— Значит ты членоплёт?
— А в едало?
— Ну попробуй!
Пися решает нанести удар первым. Следует легкий толчок в грудь.
У Виталика хорошая реакция. Хлёсткий удар в ответ.
Бывший семейник сидит на корточках, зажимая рукой разбитый нос. Пися напуган. Его тело излучает потное тепло, с запахом страха.
Мы собираемся уходить. Виталик наклоняется к его уху.
— Ещё раз жало высунешь, фуцан дешёвый, обоссу!.. Или скажу Дракону, чтобы тебя поцеловал.
— Оно вам надо, Анатолий? — подражая голосу Колеса, спрашиваю я. — Не заставляйте Виталия бояться самого себя!
Виталя криво улыбнулся. Затянул дурным голосом.
