По донышкам мисок продолжают напряженно стучать ложки. Поверх этого стука стоит равномерный гомон.
Я сую хлебную тюху в карман телогрейки, выхожу из столовой.
* * *
В лагере двое моих подельников по побегу — Саня Могила и казах Марат Жумабаев. Они соскочили первыми, следом за Пантелеем. Задержали их недели через две, у кого то на даче.
Жумабаев забился в мужичий отряд, я его и не видел. Могилу подтянули блатные и он сходу принялся наводить «воровские движения».
В лагере, у любого человека остаются два направления — вниз или вверх. Если он сумеет не покатиться вниз, то идёт вверх.
Я дремал на шконке, когда меня разбудил Саня. Он вошёл в барак с холода, раздражённый и злой.
— Развелось козлоты — сказал он, — в барак к порядочным арестантам зайти невозможно… Шныри скоро пропуск начнут спрашивать, как мусора.
Саня по лагерным меркам одет как Денди. Чёрный милюстиновый лепень, пошитая у лагерного умельца — портного кепка-пидорка с широким козырьком.
По новой фене это уже не пидорка — феска.
Я достал сигарету.
— Щикарно выглядишь, — сказал Саня. — Худой! Стройный!
Мы долго хлопали друг друга по плечам.
— Как там Пантелей? — спрашивал Саня. — Что у Жени?
— Лёня выхватил пятнашку, уехал на крытую. Кипеш уже дома. Обещал передачу, но чего — то не спешит.
Бывший подельник принёс мне сигареты, чай.
Посидел у меня в проходе. Побренчал чётками.
— Ну ты, обращайся если что. Поможем… Кому надо укажем…
Я заверил, что обязательно обращусь.
Мой знакомый по дурке Олег, тоже был в лагере. Уже работал дневальным, или шнырём моего отряда. Всего лишь пару месяцев назад на крутой лестнице лагерной иерархии он был всего лишь человеком из толпы стоящей внизу. Но сейчас уже поднялся на ступень выше.
Теперь он был совсем другой, важный. Выглядел, как аким в современной Киргизии.
Так я понял, что в критических ситуациях проявляется истинное лицо человека. Причем в таком виде, который он не мог предположить и сам.
Вероятно сладок был ему нынешний статус, и то право, которым он теперь обладал. А кое какие права у него были, ибо, он еще назначал, кому мыть полы.
И люди туда требовались постоянно, так как площадь полов в бараке была обширной и постоянно грязной.
В отряде его начали побаиваться, так он ходил к куму, минуя отрядника.
Всё это завышало самооценку его собственных поступков. Неизбежно наступало гипертрофированное осознание своей значимости.
Кто — то сказал про него. — «Важный, как манды клок». Выражение понравилось.
