И лекарь отправился домой; но у ворот столкнулся он с городничим во всей форме, который торопился представляться генерал-губернатору.
– А! Осип Иванович!
– Куда вы?
– К его высокопревосходительству, донести о благосостоянии города.
– Невозможно! – вскричал лекарь. – Не может принять; он только что стал приходить в себя; лошади разбили его жестоким образом; но я принял все необходимые меры.
– Какие, сударь, меры с вашей стороны? Как начальник города я должен принимать все меры и первый явиться к его высокопревосходительству для получения приказаний!
– Как вам угодно, господин городничий: я не буду виноват, если его высокопревосходительство не выздоровеет! – отвечал лекарь.
Городничий вошел в переднюю. Казначей вышел к нему на цыпочках.
– Тс! Его высокопревосходительство уснул.
– Я удивляюсь, господин казначей, – сказал городничий строгим тоном, – каким образом вы осмелились предложить его высокопревосходительству дом свой и вмешиваться в распоряжения полиции!
– Помилуйте, – отвечал казначей, – его высокопревосходительство в глазах моих разнесли лошади, и я поднял его подле моего дома всего разбитого, без памяти…
– Тем хуже, сударь! Без ведома полиции вы не смели поднять на улице человека беспамятного, и тем более внести в свой дом! Мое дело было исследовать, кто такой лежит на улице в бесчувственном состоянии, и, узнав, что генерал-губернатор, отвести ему приличную квартиру, а не лачужку, сударь!.. Это происки, государь мой! Вы подкапываетесь под свое начальство; вы человек беспокойный, вы не знаете подчиненности! Генерал-губернатор у вас в доме, а вы смеете быть в халате! Я донесу, сударь, на вас! Ей, хожалый! Как только его превосходительство проснется, донести немедленно мне!
Городничий скорыми шагами вышел из передней, отправился в полицию приводить все в порядок.
Казначей в самом деле испугался слов городничего и раскаивался, что вмешался не в свое дело.
Казначей был добрый человек, ученый человек; был большой антикварий по части законов, и это повредило ему, перессорило со всеми.
Он читал «Правду русскую», устав святого князя Володимера, судебник царя Ивана Васильевича и знал, что чин казначейский издревле был важный чин, что некогда главною должностью казначея было хранить государево платье и оберегать оное от волшебства и чародейства.
С городничим поссорился он за то, что сказал ему, что искони городовые воеводства, то есть городничества, давались вместо жалованья и кормления из милости, для нажитка, и что в челобитных о воеводствах писали:
