– Необыкновенное счастье, – подхватила жена казначея, – что коляска во-время опрокинулась, иначе и его высокопревосходительству быть бы в Днепре.
– Помогите скорее, Осип Иванович, – прервал казначей, – за спасение жизни он возьмет нас под свое покровительство.
– Употреблю все искусство. Мы пустим ему кровь… Послали за фельдшером?
– Послали, послали! – отвечала жена казначея и две ее дочери.
Лекарь подошел к больному.
– Голова вся разбита!.. Боюсь, не потревожился ли мозг, – прибавил он важно.
Фельдшер пришел. Руку больного освободили из рукава, натянули, перевязали выше локтя; жила напружилась, ланцет щелкнул, кровь брызнула в потолок.
– Несчастный! – вскричал больной, отдернув руку. – Дай обойму тебя!.. Будем сражаться с смертью!..
– Боже, он умирает! – вскричали все женщины и выбежали вон.
– Что? Нет надежды, Осип Иванович?
– Посмотрим! Помогите держать руку его высокопревосходительства, – отвечал лекарь, и при помощи казначея и фельдшера снова натянули руку больного, и снова ланцет стукнул, а кровь брызнула струей.
– Смертельный удар! – вскричал больной в беспамятстве. Лекарь отскочил со страхом.
– Боже, что вы сделали! – произнес казначей.
– Тление объяло все мои члены!.. – продолжал беспамятный, вскинув руку, из которой лилась кровь. – Пожирающее время губит память мою! Земля разверзается! Стой!.. Обрушим с собою землю! Она дрожит!.. Прочь!..
Судорожная дрожь обняла больного; долго продолжал он бредить; но слова его заглушались стуком зубов. Наконец умолк, впал в совершенное бесчувствие.
– Есть ли надежда, Осип Иванович? – спросил казначей.
– Увидим, что скажет ночь, – отвечал лекарь.
Целую ночь лекарь и казначей провели в дремоте подле больного. Под утро он пошевелился; глубокий вздох вылетел из груди.
– Слава богу, будет жить! – вскричал лекарь.
– Жить! – повторил больной.
– Он приходит в чувство! – сказал, перекрестясь, казначей.
– Мне говорит мой государь, мой друг… верю… остаюсь жить… – произнес больной и продолжал что-то невнятно.
– Слышите? Друг государя! Его высокопревосходительство прямо из столицы! – прошептал казначей на ухо лекарю.
Больной снова заговорил что-то невнятно и потом продолжал:
– Знаю, государь… я… все благополучие полагаю в том, чтоб делать людей счастливыми… а теперь… ах, как я несчастлив!..
– Успокойтесь, ваше высокопревосходительство! Осип Иванович поможет вам; а у меня в доме вы изволите быть как у себя в доме…
– Тс! – прервал лекарь слова казначея. – Не говорите теперь с его высокопревосходительством; он еще не пришел в себя, оставьте его; он, кажется, заснул. Я, между тем, схожу домой отдохнуть и приготовить необходимую микстуру из хины; о, это новое вернейшее средство от всех болезней: все роды лихорадок как рукой снимает, а всякая болезнь есть не что иное, как лихорадка. Вы сами видите пример над его высокопревосходительством. Ушиб сам по себе есть не что иное, как наружное воспаление; а как ужасно его трясло; стоит только прекратить внутреннюю дрожь, и все кончено.
