— Вот канитель, — возмущается Барышев, — да тебе, медведю, и пульмана мало будет.
И снова мы молча шаркаем своими резиновыми сапогами. Впереди меня идет Алферов, он тоненько запевает:
— Ой, зарница, ты, зарни-и-и-ца…
— Из кустов выползает озорница, — вставляет свое Барышев.
— Тьфу, — плюется Алферов и замолкает. Обиделся.
За мной идет наш моторист Ля, пожилой деревенский мужик, который пришел в шахту большую пенсию зарабатывать. Его я вижу только перед работой на наряде, а в остальное время он сидит на своей откатке и нажимает кнопки. Когда его оформили на участок, Барышев спросил:
— Как же зовут тебя, дядя?
Мужик хитро улыбнулся и сказал:
— На букву «ля» зовут.
— Это как же на «ля»? — удивился Скокунов.
— Ляксей я.
Мы приходим в тихую лаву, и Алферов запускает комбайн. Комбайн упирается, и оба колеса шнеков режут пласт, высекая искры из колчедана. Оскар и Скокунов передвигают гидравлические крепи, которые держат на себе восемьдесят метров глины, известняков, песка, воды и, наконец, земли, на самом верху которой спит изумрудная трава, накрытая снегом.
Я беру лопату и иду вдоль километровой, полной угля ленты, которая, поскрипывая роликами, плывет на откатку. Вообще-то я числюсь в смене электрослесарем, но мне не часто везет: поломки бывают редко. Поэтому я хожу с лопатой, зачищая кучки угля на пересыпах с ленты на ленту. Пока у последнего пересыпа прекидаешь такую «муравьиную кучу», у первого уже выросла новая. И так все время.
Я поднимаю колмышку угля, она сухая, ее тонкие спрессованные пласты легко отделяются один от другого. На этих черных сухих пластинках хорошо видны отпечатки каких-то растений, похожих на водоросли.
Интересно получается. Вот здесь, где сейчас стоит моя нога, были когда-то болота, на которых грелись под солнцем эти растения. Их затянуло илом, песком, миллионы лет они лежали в земле, а теперь я трогаю отпечаток этой веточки. Как странно.
* * *
Лава неожиданно останавливается. Тишина такая, что слышно, как бьется сердце. Я забираю сумку с набором ключей и иду в лаву, но кто-то уже бежит, мне навстречу — кажется, это Алферов.
— Ну, что у вас там? — кричу я.
Но Алферов не похож на себя.
— На запасном Барышева и Оскара завалило, — кричит он. — Через лаву не пролезть. Бежим через откатку!
Мы пригибаемся и бежим по бортовому на откатку. «Как же так? — думаю я, — как же так. Барышев и Оскар? Вот тебе и баночку на плечо и на-гора».
Когда мы выскакиваем на откатку, моторист Ля пугается нас. Алферов не может никак отдышаться, но говорит как можно спокойнее:
