— Ты такая…
— Какая?
— Сексуальная.
Я рассмеялась:
— Должно быть, ты воздерживался дольше, чем я.
Уголок его рта приподнялся.
— Уверен, что дольше.
Никто и никогда не называл меня сексуальной. Саймон любил меня, но его больше интересовал мой разум, а не тело. Мы были коллегами, друзьями и только в последнюю очередь любовниками. Секс у нас был хорошим. Но поцелуй с Адамом был…
Катастрофичным?
Крышесносным?
Меняющим жизнь?
Или просто… неправильным.
Я не знала этого человека. Все, что я о нем слышала, настораживало.
В основном то, что трупы находили на принадлежащей ему земле. Почему его не назначили главным подозреваемым? Но, опять же, полиция винила во всем животных. Если Адам Рюэлль не менялся под ущербной луной, он невиновен. По крайней мере, в убийствах на болотах Хони-Айленда.
— Диана?
Я дернулась, когда Адам убрал прядь волос с моего лица. Кончики его пальцев задели щеку, и я едва подавила желание потереться об него и замурлыкать. Да что со мной такое?
— Ты должна собрать свои вещи и уехать туда, откуда явилась.
Уже второй раз он мне это говорит.
Я посмотрела в его яркие голубые глаза.
— Непохоже, чтобы ты хотел моего отъезда.
— Чего я хочу и что лучше для нас обоих — диаметрально противоположно.
— Не понимаю.
Я ждала объяснений. Когда Адам промолчал, я раздраженно выдохнула и отвернулась. Он поймал меня за руку, дернул, подхватив, когда я споткнулась, и снова тесно прижал к себе.
— Чего я хочу, так это уложить тебя на пол прямо здесь или прижать вон к той стене и брать тебя, пока ты не перестанешь спорить.
Словно не в силах с собой совладать, он наклонился, провел губами по округлости моей груди, оставшейся обнаженной после нашей вспышки страсти.
— Хочу отметить тебя. — Он царапнул зубами по чувствительной коже под ключицей. — Погрузиться в тебя. — Он еще теснее прижал меня к себе. Стоило бы оскорбиться, а я лишь заинтересовалась. — Снова и снова. Ты, я. Я, ты. — Каждое слово он подчеркивал толчком бедер. — Я буду в тебе день и ночь, пока ты не перестанешь понимать, где заканчиваешься ты и начинаюсь я.
Наклонившись, Адам ткнулся носом мне в щеку, поцеловал шею и втянул в рот кожу так, что точно останется след, о котором он говорил. Потом поднял голову, и его шепот овеял влажный отпечаток, отчего я поежилась.
— Достаточно испугалась, чтобы сбежать прямо сейчас?
Испугалась?
Нет.
Возбудилась до потери разума?
О да.
Он замер, не отходя от меня — твердый, горячий, с бешено бьющимся сердцем. Интимность нашей позы, его слова, мои чувства к почти незнакомому мужчине должны были вынудить меня бежать сломя голову. Но я подняла глаза и позволила ему увидеть, что хочу того же.
