— Почему же? Имею и еще какое, — честно ответил я. — Только ты никогда не догадаешься, что произошло на самом деле, а я тебе не скажу. Когда-то я поклялся еще живой Даниэлле де Вильер, так звали эту девушку, что не поведаю никому из людей о тайнах ее семьи. Могу только сказать, что эта семья была проклята поколениями, и теперь каждый ее потомок, так или иначе, не может избежать справедливой кары за грехи предков.
— Мало ли было таких семей, о которых идет дурная молва? — Марсель, как будто, что-то припомнил. — Еще в детстве, в деревне, я слышал об одной проклятой семье из Рошена. Говорят, с ее потомками до сих пор творятся странные вещи. Уже не помню, как их звали, только помню, что им принадлежал склеп семи херувимов, который в буквальном смысле исчез. Его никогда не сносили, но однажды он пропал из поля зрения людей, и с тех пор его, как будто, и не было вовсе.
Здесь я не смог удержаться от снисходительного смеха. Откуда Марсель мог знать, что исчезновение склепа это моих рук дело. Мне даже пришлось отстаивать это злачное, но весьма удобное для дракона место у Винсента, потому что, как это не прискорбно, но прежде были времена, когда мне, как и любому бродяге, негде было спать. Поэтому я и жалел всех попрошаек, которых гонял Августин, ведь в отличие от меня они бы, наверное, не смогли заснуть на холодной крышке далеко не пустого саркофага, согретые лишь собственным внутренним огнем и мечтами о мести.
— Хочешь, я покажу тебе этот склеп? — предложил я Марселю, уже заранее зная, что он струсит и откажется. — Не бойся, там нет никого, кроме семи прекрасных, чуть зловещих статуй и сокровищ. Туда не смеет зайти ни одно сверхъестественное существо. Вообще там мало что можно связать с мистикой, разве только, кроме того факта, что сам склеп принадлежит мне.
Марсель слегка присвистнул то ли от изумления, то ли из уважения к подобной смелости. Самому ему казались зловещими даже надгробия на кладбище, он бы никогда не решился объявить какой-либо склеп своим личным владением.
Я поудобнее устроился на подоконнике и посмотрел, что творится внизу. Там, в темноте, по острым булыжникам мостовой, как будто плясали в диком хороводе те существа, которых я видел в склепе Розы. А может, мне просто почудилось. Может, так куролесит и гадко смеется кто-то из моих собственных подданных.
— Эдвин, осторожнее! — предостерегающе крикнул Марсель, когда я перекинул ноги через подоконник и наклонился, чтобы повнимательнее присмотреться к событиям внизу. Он знал, что я умею летать и, тем не менее, за меня беспокоился. А у меня, как и всех крылатых созданий, было пристрастие к тому, чтобы сидеть где-то на высоте, как птица на жердочке, и готовиться к рискованному прыжку вниз.
