Катя быстро перечислила все, что ей было нужно. Все это сопровождалось вздохами короля: «Ого!.. Ничего себе!..» – а сбоку слышался голос императора Фомы: «Спроси, спроси, чем платить-то девчонка будет?»
– Передайте ему трубку, – попросила Катя, – чтобы сбоку не сипел… Император, вы?.. Платить буду самыми что ни есть драгоценными камнями, теми, что от Слепня.
– Что ж, это дело, – согласился император помоек. – А самого Слепня вы – уже?..
– Нет, он пока жив, – вынуждена была признаться Катя.
Думала, сильно разочарует этим монархов, но оба они с двух сторон трубки радостно воскликнули:
– Вот это вы молодцы!
– А то мы не видели бы, как он, гнида, концы отдает! Теперь когда-нибудь увидим!
– Ладно, – подытожил Лука, – твои просьбы удовлетворим, камушки слепневские того стоят. С машиной-то управляться умеешь?
– Умею.
– Ну а с волыной такой здоровущей?
– Тоже приходилось… И еще… Как-нибудь передайте Васильцеву, что я жива-здорова и вернусь к следующему утру с ба-а-альшим гостинцем.
– Ну, это проще простого. Сделаем, – пообещал король и повесил трубку.
* * *
Вечером, когда все в доме были уже сами не свои после исчезновения Кати, раздался звонок в дверь.
Юрий открыл (Викентий и Полина стояли чуть позади, держа спрятанные в карманах пистолеты). На пороге стоял мальчик-горбун лет десяти.
– Дядя, если хочешь письмишко получить, дай три рубля, – нахально заявил он.
Васильцев без разговоров протянул ему трешницу. Мальчик взамен подал отвратительно пахнущий листок в косую линейку.
Подделать можно было все, но только не этот запах.
На листке было нацарапано:
Васильцев, жди свою Катерину к утру. Обещала возвернуться с БА-А-АЛЬШИМ подарком.
А за тобой, помимо всего, полтора кила. Чего – сам знаешь.
Не горюй, до встречи.
ЛУКА, ФОМА
– Против малолетки убогого – да с волынами! – фыркнул мальчишка, глядя на руки Полины и Викентия, спрятанные в карманы. – Ну, бывайте! – и с этими словам был таков.
Остальные только молча переглянулись.
* * *
Всю ночь никто из них не спал, а ранним утром (еще даже не рассвело) опять зазвонили в дверь.
Когда открыли, на пороге стояла Катя, почему-то в медицинском халате, и придерживала едва стоящего на ногах генерала Николаева. Впрочем, узнать его было нелегко: все лицо было синее от побоев, вместо ногтей – кровавое месиво, а еще недавно чернявая голова серебрилась сединой, и глаза были воспалены.
Катин белый медицинский халат тоже был сильно забрызган кровью.
– Ты ранена? – встревожился Васильцев.
