И, положив трубку, Василевский взглянул на генерала Николаева. Этот взгляд был красноречивее любых слов. Его глаза как бы говорили: «Будешь, выходит, крайним, не на маршала же, любимца Верховного, и не на члена Политбюро прикажешь мне валить всю вину?» Он мог сейчас ничего и не говорить, однако сказал:
– Я знаю, данные вашей группы полностью соответствовали действительности.
– Не совсем, – ответил Николаев. – Немецких частей под Харьковом оказалось даже несколько меньше, чем я указал в своей аналитической записке.
Своя личная катастрофа сейчас казалась генералу Николаеву сущей мелочью по сравнению с той страшной катастрофой, которая буквально на его глазах постигла всю страну и в которой в действительности был виновен лишь тот самый человеческий фактор. И еще он подумал: «Как хорошо, что я надежно спрятал группу Васильцева!»
Василевский – за эти дни успевший стать генерал-полковником – смотрел на него с искренним сожалением, но как бы откуда-то издали. То был прощальный взгляд будущего блистательного маршала на будущего, и весьма скоро – мученика подвальных застенков. На прощание подал ему руку, крепко пожал, но не сказал больше ни слова: сейчас уже не имели смысла никакие слова.
Едва генерал Николаев покинул кабинет начальник Генштаба, к нему сразу приблизились человек восемь в форме НКГБ.
– Ну что, попался, «крот»? – спросил майор, старший из них, и с разворота заехал генералу кулаком в челюсть так, что тот упал на пол.
Подняли, заломили за спину руки, на виду у всех штабистов поволокли через длинный коридор.
Глава 2
Недописанный роман
Счет времени он потерял дня через три. Да сейчас, в отличие от тех случаев, когда он просидел в японской, а потом в румынской тюрьмах, здесь, в «Сухановке»,[96] он и не стремился вести счет дням. Ибо тогда, и в Японии, и в Румынии, он иногда получал записки с воли и знал, что существуют спецгруппы, готовящие для него побег, знал, в какой день и какие действия он должен был предпринять для своего освобождения. Сейчас же надеяться было не на кого и не на что: уж ему-то было известно, как охраняется Сухановская спецтюрьма. А коли так – то какая разница, в какой именно день перекочует в мир иной он, бывший генерал ГРУ, а ныне, по словам его истязателей, «фашистский прихвостень», «шпионская морда», а то и просто «кусок вонючего дерьма»?
Надеяться на помощь друзей, майора госбезопасности А. А. Александрова и старшего майора П. П. Петрова, едва ли стоило. Да, там, за границей, они, рискуя жизнью, умели творить просто чудеса, но здесь и в данном случае – совсем иное дело. Там они противостояли врагам и спасали друга, а здесь…
