как видно, имеют свое отображение и здесь, в этом мире, которого не может быть.
– Однако трон, древний трон Пястов,[88] он здесь! – король постучал под собой. – Так что всякому понятно, кто тут монарх истинный, а кто самозванец.
«Шляхтичи» закивали одобрительно, один лишь Васильцев снова не смог скрыть улыбки, ибо истинную судьбу трона Пястов он знал.[89]
И снова эта его улыбка не осталась не замеченной королем.
– Вижу, вы тоже знаете эту некрасивую историю, – кивнул он. – Да, так оно и было, что – уж простите великодушно! – не делает чести вашей монархине. Он в таком печальном виде и простоял до недавних пор в Царском Селе. Но Царское Село не столь давно было занято пруссаками, и нам удалось приобрести эту бесценную реликвию не столь уж задорого у одного немецкого интенданта, продававшего все награбленное направо и налево. Дырку мы заделали, кое-что подновили, зато трон подлинный. А у этой падлы, у императора Венцеслава, – подделка, что бы он там кому ни говорил!.. Однако моим сюзеренам, Луке и Фоме, да живут они еще сто лет, вы, пан председатель, сколь мне известно, всегда делали некоторое подношение…
«Черт! – подумал Юрий. – Про капустку-то я и забыл!» Извинить его могло лишь то, что он не знал здешних вкусов.
– Да, я пришел не с пустыми руками, – сказал он. С этими словами достал из кармана золотой империал[90] из слепневских запасов и протянул его королю.
Тот буквально выхватил монету, осмотрел ее горящими глазами, понюхал, попробовал на зуб. «Шляхтичи» взирали на это диво, не смея даже шевельнуться. Взирали, впрочем, довольно-таки грустно, хорошо зная, что ни одному из них ничего не перепадет из этого богатства.
– Да, вижу благородство ясновельможного пана председателя, – изрек наконец король и сразу приступил к делу: – Я имею известие от многочтимых Луки и Фомы, что должен оказать вам некие услуги. Для меня большая честь, что вы обратились именно ко мне. Итак?..
– Вы можете послать телеграмму из Стокгольма?
– Гм… – задумался король. – Для нас, как вы, наверно, знаете, нет ничего невозможного, нищие – даже в условиях войны существа в некоторой степени экстерриториальные, воюющие стороны не обращают на них особого внимания. Вполне возможно и в Стокгольм отправить кого-нибудь из моих многострадальных подданных… Но, как вы должны понимать, это потребует…
– Да, да, разумеется. – Юрий протянул ему пригоршню монет, где были империалы, полуимпериалы, царские червонцы и пятирублевки.
