Просто бетон, просто разбитые по периметру окна и светильники; пыль, тающие на глазах остатки белесых паутин и людей, копоть и грязь — вот только что призраки сражались, жили некоей жизнью, и вдруг это лишь горстки костей и иссушенные черепа, выбеленные до фарфоровой тонкости.
Котик метнулся к самому окну и взвыл, отчаянно балансируя — светлейшего видно не было.
Тридцатый этаж.
— Орк! — рявкнул Абрам. — Двое двергов убиты. Сейчас здесь будет местная охрана, придет на шум, мы больше не скрыты завесой магии. Что бы ни произошло — нам надо вниз. Зачисть, поторопись.
И Котик жег из плазмотрона паутину и хрупкие, почти бумажные кости еще вчера живых людей, жег и подвывал, едва слышно, кусая губы, давя в себе тонкий, стыдный, жалобный звук.
Оставшиеся дверги споро вытащили туго свернутые страшные мешки, черные, плотные. Забрали своих и в третий поместили несостоявшегося супруга Цемры; на полу, где он лежал, осталось широкое пятно темнейшей, глянцево блестевшей крови.
— Витязь должен был поступить так, — сказал Абрам, трогая рукав Котова. — Орк… он знал, на что шел. И я не ощущаю присутствия паучихи более. Не ощущаю. Витязь победил. Мы… живем.
Бесконечные этажи вились изломанной спиралью. Котик нес нетяжелое тело в черном пакете и утробно постанывал, не веря в происходящее. И что? Теперь — что? Когда — вот так?
По ляжке больно била засунутая в карман тяжелая, колючая рукоять Тайтингилева меча — все, что осталось. Острые углы самоцветов впивались в плоть. Лезвие начисто разъел паучий яд. Выбросить то, что осталось, было бы непрактично — так говорил себе Котяра. Было бы неэкономно.
Было бы слишком больно. Невыносимо.
— Не вой ты, — буркнул Абрам, — у эльфов есть свои тайны.
— Но нету крыльев, — сказал один из двергов. — Это легенда просто какая-то. Старая-старая сказка.
— Валить надо быстро отсюда, вывозить павших. Иначе будут проблемы, надо объяснять подробнее?
— Н-н-нет…
— Мы похороним своих. Но этого — ты. Я не знаю, кто это, что за чернь, жених Цемры. Займись, оруженосец.
— Я-а-а…
Плазмотрон, вес которого совершенно не ощущался там, в схватке, теперь придавливал к ступенькам, сердце колотилось, пот заливал глаза — а тут еще тащить пакет с трупом.
Что ж, от избранника Цемры хотя бы остался труп. Тайтингиль — где? Где?!
Тридцатый этаж…
Орк со стоном обрушил свою ношу на пол и дернул вентиль плазмотрона — сжечь и не думать, сжечь! Но аргон весь вышел на зачистке этажа, горелка слабо чихнула, пшикнула и погасла.
