Заснуть не получалось, оскорбленная и разъяренная, она встала, накинула халат и пошла вниз, за коньяком. Проходя мимо главной спальни, дверь в которую так и осталась открытой, увидела пьяного дружка, который храпел, лежа в одежде и ботинках, поперек огромной кровати.
— Гад неблагодарный! — чуть не плача выговорила Екатерина Алексеевна. Валерий был омерзителен, от него воротило.
Женщина залпом выпила рюмку коньяка — завтра предстоял тяжелый день, бюро горкома, ей необходимо было успокоиться и заснуть.
Вернувшись в гостевую, Фурцева умылась и только тут заметила под глазом лиловый след.
— Синяк! — оторопела она. Вырываясь из навязчивых объятий, ее холеное личико наткнулось на тяжелую руку сожителя. Видно, так произошло. Не мог же Валера специально ее ударить? Или мог?!
«Заснуть, главное — заснуть!» — натянув одеяло до подбородка, повторяла секретарь горкома.
Глаза слипались, коньяк действовал. Екатерина Алексеевна уже провалилась в небытие, уже полетела по сумеречным коридорам ночи, ее уже баюкали неясные тени, дурманили сны, она уже стала забывать про своего распущенного любовника, как вдруг дверь ее спальни содрогнулась, в нее разъяренно дубасили. Бум! Бум! Бум! Бум! — сыпались удары.
— Впусти! — послышался истошный вопль, и снова дверь содрогнулась от натиска. — Все равно достану!
Екатерина Алексеевна заткнула уши.
— Какой подлец! Подлец, подлец! — укрывшись с головой, с негодованием шептала хозяйка.
Кротов ломился к ней в спальню, бил кулаками, лупил по двери ногой.
— А ну, бл…, открывай! — дубасил он, дубовая дверь не поддавалась. — Принесу топор, в щепки разнесу!
Она решила, что Валерий шутит, но скоро по дереву ухнул топор.
— Ну, бля, сезам, откройся!
Фурцева в ужасе зажмурилась: «Прибьет меня!»
В коридоре раздался истошный вопль:
— А-а-а-а-а!!! Не бей, не бей! Палец отдавил! — заскулил кротовский голос.
За дверью слышалась глухая возня.
— Мы его схватили, Екатерина Алексеевна, что дальше делать? — это был голос ее прикрепленного. — Топорик отобрали, он его с кухни взял. Топорик, мясо рубить, — уточнил капитан.
— Заприте, но не в доме! — подойдя вплотную к покалеченной двери, распорядилась хозяйка. — «Хорошо пьяного мудака охрана услышала, а то бы убил меня, сукин сын!»
Она слышала, как Валерку потащили к выходу.
— Шевелись! — подгоняли хулигана плечистые офицеры.
— Че вам, я вас не звал! — упирался никак не трезвеющий Кротов. — Ща как дам!
Наутро Екатерина Алексеевна долго закрашивала, маскировала расплывшийся под глазом лиловый след. Получалось неважно. И в таком ужасном виде она должна показаться на работе! Секретарь горкома спустилась в столовую, где ей подали завтрак. Екатерина Алексеевна взглянула на стол, напротив ее прибора был приготовлен прибор для сожителя. Безусловно, прислуга уже знала о ночном происшествии. Фурцева съела овсянку и выпила чай с молоком.
