Три комнаты занимали спальни. Две с широкими двуспальными кроватями и вместительными платяными шкафами, а одна со скромной, односпальной, застеленной серым солдатским одеялом. У кровати стояла тумбочка с лампой. Именно здесь спал Лазарь Моисеевич, он редко приходил к жене, уже и не помнил, когда был у нее в спальне последний раз, год, а может, два назад. Женщины его перестали интересовать, все свое время он посвящал работе. Дочь вышла замуж и переселилась в собственную квартиру на улице Горького, и ее тридцатиметровая спальня пустовала. Одну из комнат отдали обслуге, другую охране, прикрепленный члена Президиума ЦК, горничная и повариха, как тени, проскакивали по коридору. В прихожей уместился крохотный диванчик, самый обыкновенный, какие попадаются в домах обычных людей, рядом незатейливая вешалка, за ней — калошница, на стене висело небольшое зеркало. Никаких ковров, никаких картин, никаких украшенных благородным хрусталем витиеватых люстр в квартире не было, с потолка свисали скромные осветительные приборы, с таким расчетом, чтобы в помещении хватало света, на окнах самые обыкновенные шторы. Даже фикус, который супруга привезла от сестры, Лазарь Моисеевич велел вынести на помойку, причислив растение к мещанским пережиткам. В быту Кагановичи пользовались очень простой посудой, да и вся обстановка в квартире была, можно сказать, солдатская, правда, в каждой комнате присутствовал современный радиоприемник, а в столовой — телевизор, хозяин уважал прогресс и старался идти в ногу со временем.
Лазарь Моисеевич склонился перед настольной лампой. Он перебирал фотографии. Сотни снимков хранились в ящиках его письменного стола, и почти на каждом был запечатлен Сталин. Лазарь Моисеевич обожествлял Сталина. Никакой Сталин не преступник, нормальный человек, очень здравомыслящий, эрудированный, тонкий политик и талантливый руководитель. Безапелляционное, однобокое, политически безграмотное выступление Хрущева, с сумбурными, ничего не доказывающими примерами Кагановича разозлило.
— Наплел с три короба, а сути не раскрыл. Хрущ сталинского мизинца не стоит! — он криво усмехнулся. — Врагов нет! Враги были повсюду! И если б не расстреливали, не сажали, х… бы сейчас в Кремле русские сидели, а то бы, как при царе — немцы да англичане командовали, а может и того хуже! И правильно сажали — без дисциплины, без страха, общество не жизнеспособно! Нюни бы распустили и ничего б своего не имели, один п…деж и воровство!
