— С прошлого года налог с сотки взимаем, и совсем не значительный, — высказался Николай Александрович.
— Сделали, слава Богу! Я голос сорвал, пока докричался. А виноградники с садами вырубили, сколько лет пройдет, чтобы их восстановить? Эта культура, сад, требует постоянного ухода. Не будешь ухаживать, урожая сад не даст! Сегодня надо все сызнова начинать, — горестно заключил Хрущев. — Одна надежда — целина. С целиной дело должно по-новому пойти, побежать должно!
— Дай-то Бог! — закивал Булганин и перекинул ногу за ногу. Он не шибко разбирался в сельском хозяйстве. — Про Сережку мне рассказал, а что твоя Рада?
— Рада родит скоро. Нина с нее пылинки сдувает.
— А зятек?
— Вроде нормальный, пишет.
— Важничает сильно.
— Да ну?
— Может, кажется, не знаю. Вот Серега, тот труженик, а этот — прямо бубновый валет.
— Не замечал за ним.
— Присмотрись. Хотя вроде он и ничего, твой писака. Главное, чтобы у них между собой ладилось.
— Кажись, ладится.
— Тогда хорошо.
— А Вера твоя все за сыном адмирала Кузнецова, как у них-то?
— Живут, не жалуются.
— А что адмирал?
— Я с ним не общаюсь, так, здрасте — до свидания!
— Росли детишки, росли, и вот — самостоятельные! — с сожалением проговорил Хрущев.
— То — жизнь! — развел руками маршал.
— Жизнь! — кисло согласился Никита Сергеевич.
— Скажи, Никита, а что в авиации нового, в гражданской авиации, я имею в виду?
— Туполев отличный пассажирский самолет сделал — Ту-104. Мы на нем с тобой по миру полетим. И Илюшин старается, и Микоян, брат Анастаса, и Яковлев, правда Яковлева я не люблю, двуличный он, друг шнурка Голованова.
— Зато крупный конструктор.
— Польза есть, пусть работает, — отозвался Хрущев. — Гражданскую авиацию скоро до мирового уровня подымем. Посмотришь, самолеты у нас нарасхват пойдут! С истребителями мы уже первые. В Китай два железнодорожных состава МИГов отправили. Когда я в Пекин ездил, Мао вместо семидесяти сто самолетов выпросил!
— Наши МИГи точно ястребы!
— Китаец завод авиационный клянчит, плачется, что от врагов-империалистов защищаться нечем.
— Старые модели можно отдать, — не возражал Булганин. — Это лучше, чем бомбу.
— И бомбу дадим, тут делать нечего.
— Имея бомбу, китаец сразу с ума сойдет!
— Нет, Мао взвешенный.
— Твой Мао такой же деятель, как товарищ Сталин, алчный до власти.
— Это есть.
— Устроил охоту на шпионов — всех ловят, сажают, — говорил Николай Александрович. — А охота фальшивая!
— Понятно, фальшивая. Охота на шпионов — оправдание для пыток. Пытками и добился, чтоб люди друг на друга стучали, и власть свою бесконечно усилил.
